Глава III. Московская школа русских историков в конце XIX - начале ХХ веков

§4. Исторические взгляды Н.А. Рожкова

Николай Александрович Рожков, выдающийся историк конца ХIХ - начала ХХ веков, как и Милюков был учеником Ключевского, и так же как Милюков заявил о поиске и построении “новой истории”.

Родился будущий историк в г. Верхотурье Пермской губернии в семье учителя уездного училища. В 1890 г. окончил историко-филологический факультет Московского университета. По причине стесненности в денежных средствах был вынужден уехать в провинцию, где с 1891 по 1897 год преподавал в Пермской мужской гимназии древние языки. Лишь через шесть лет он смог воспользоваться предложением Ключевского остаться при кафедре для подготовления к званию магистра русской истории, совмещая преподавательскую работу с подготовкой к магистерским экзаменам, проявил необычайную силу характера. Успешно сдав экзамены и защитив магистерскую диссертацию в 1900 г. (оппонентами выступили В. О. Ключевский и А. А. Кизеветтер), Н. А. Рожков в начале века приобрел известность как преподаватель передовых позиций (его лекции в то время считались марксистскими) и радикальный публицист. Помимо университета он читал лекции в Третьем кадетском корпусе, в Практической академии коммерческих наук, в Межевом институте и на Высших коммерческих курсах. Рожков был чрезвычайно энергичной, деятельной натурой, чутко реагирующей на общественные проблемы. В 1905 он выступил в РСДРП (б) , сотрудничал (был фактическим руководителем) в известной литературно-пропагандистской группе при московском комитете РСДРП. В годы первой русской революции Рожков был членом Московского и Петербургского комитетов и, наконец, на V (Лондонском) съезде был избран в ЦК РСДРП. В 1908 г. арестован и после двухлетнего тюремного заключения был сослан в Сибирь, где вскоре примкнул к меньшевикам. Будучи организатором и сотрудником ряда сибирских газет и журналов, сыграл большую роль в развитии легальной печати в Сибири.

Отход от большевиков был связан с выводом Н. А. Рожкова о принципиальном изменении социально-политической ситуации после революции. К 1905 г., согласно Рожкову, в России на очереди дня стояла буржуазно-демократическая революция, но он не видел иной силы, кроме пролетариата и его партии, способной ее осуществить. Во втором десятилетии ХХ века, считал Рожков, Россия уже встала на путь буржуазно-демократического реформирования, поэтому "бурные потрясения" для нее остались в прошлом. Рожков был искренним социалистом, но ближайшие перспективы исторического развития страны связывал с развитием капитализма, превращением "хищнического" капитализма в "культурный", что станет прологом к социалистической революции.

Февральская революция застала Рожкова в Новониколаевске, где он являлся товарищем председателя революционного комитета. В марте 1917 г. он перебрался в Москву, принял участие в работе группы социал-демократических "объединенцев" (объединение социал-демократических течений на основании взаимных компромиссов он рассматривал как главнейшую задачу социалистического дела) , стал одним из учредителей Лиги аграрных реформ. Участвуя в качестве тов. министра почт и телеграфов в работе Временного правительства, настаивал на создании "чисто социалистического" правительства, в августе подал в отставку, обвинял Временное правительство в развязывании террора.

Октябрьская революция с "ее декларативностью, террором, укреплением физической опоры" резко расходилась с образом социалистической революции, сложившимся у Н. А. Рожкова. Преждевременное выступление означало для Рожкова гибель революции: "... мы видим... главную причину, влиявшую на ход революции: это некультурность, малосознательность, стихийность масс. Эта причина... не вина масс. Она их беда, несчастье России... такой урок теперь дан большевистской диктатурой: она учит, как не следует делать социалистическую революцию".

После Октябрьской революции Н. А. Рожков выступил с резкой критикой деятельности советского правительства, вместе с тем в условиях репрессий (он дважды подвергался аресту) и без надежды быть услышанным он продолжает выполнять свой революционный и научно-профессиональный долг. В 1919-1921 гг. Н. А. Рожков направил ряд писем В. И. Ленину с предложением радикальной перестройки экономической политики. Летом 1922 г. был включен в список антисоветской интеллигенции под № 48 г. Петрограда, готовившейся к высылке за границу. Политбюро, несмотря на резкое противодействие Ленина, специальным решением ограничило меры по отношению к Рожкову ссылкой в г. Псков, где он прожил полтора года. В 1922 г. он публично заявил о своем выходе из меньшевистской партии и устранении от всякого участия в политической жизни. Новая экономическая политика примиряла его с большевиками, но от вступления в партию он отказался. "... Став членом партии и неся, следовательно, моральную ответственность за ее действия, я не мог бы молчать и бездействовать". До конца своих дней "он оставался совершенно аполитичным человеком", что для Рожкова, который мог сидеть без дела лишь "ценой страшной тоски", уже было выражением несогласия.

До революции о Рожкове не было обобщающих исследований, в этот период историографическое осмысление творчества Рожкова можно проанализировать по рецензиям на его работы. Высокую оценку получает работа Рожкова “Сельское хозяйство Московской Руси XVI века.

В 1960-е годы наблюдается некоторый прорыв в творчестве Рожкова. Так в работах О.В.Волобуева и М.Б.Шеенфельда намечается расширение проблематики - изучаются методические поиски Рожкова, социально-психологическая теория, уточняются общественно-политические взгляды. Специальные разделы о Рожкове помещаются в “Очерках по истории исторической науки”, “Советской исторической энциклопедии”, ряде учебников по историографии. В этих работах авторы относят Рожкова к мелкобуржуазному, меньшевистскому направлению в историографии, его исторические взгляды характеризуются как эклектичные, хотя, заметим, что относительно компонент эклектики имелись некоторые разногласия. Одни историографы делают акцент на влиянии неокантианства в творчестве Рожкова, другие - на позитивизм. В середине 1980 - начале 1990-х годов можно наблюдать некоторое возрастание интереса к творчеству Рожкова как политика, так и историка. Выделим работы Тарасовой Н.Н. и Андреевой И.А., авторы которых сосредоточили внимание на теоретических позициях Рожкова, и предприняли попытку соотнести его общесоциологическую концепцию с конкретной исторической практикой. (Выводы диссертационного сочинения Андреевой положены в основу данного параграфа).

Современники не случайно относили Н. А. Рожкова к "философствующим историкам, историкам-мыслителям", кстати сказать, тип историка "философски осмысливающего данные, готовые исторические факты, следящего за их причинной связью и за их взаимоотношением, оценивающего их общее значение в ходе исторического процесса, возводящего факты в идеи", был распространен в конце XIX - начале ХХ вв. Именно в этот период со всей остротой встал вопрос о соотношении индивидуализирующего и генерализирующего, повествовательного и аналитического, интуитивного и рационального начал в историческом познании - вопрос окончательно не потерявший своего значения и не разрешенный в методологии истории и по сей день. Н. А. Рожков в ряде статей конца XIX - начала ХХ вв. определяет свое место в этом споре, то есть формулирует свою исследовательскую программу, которая подтверждается им во всех последующих работах. В вопросах теории истории Н. А. Рожкова более занимали проблемы онтологии исторического процесса, он был одержим идеей создания глобальной социологии. Поэтому его интерес к гносеологической проблематике имел форму защитной, критической реакции на распространение в науке гносеологических принципов, препятствующих созданию научной истории по типу естественнонаучного идеала познания. Но методологические взгляды Н. А. Рожкова тем более представляют интерес для историографа, так продолжая следовать в построении своей исследовательской программы ориентирам сциентизма, заданным XIX веком, он не смог пройти и мимо современных ему подходов в определении гносеологических основ исторической науки. Собственно этим и объясняется эклектичность методологической позиции историка. В самом общем смысле именно оппозиция (четко определившаяся в исторической науке к концу XIX в.) принципов релятивности, субъективности и принципов объективности познания, войдя в неотрефлексированном виде в методологические взгляды Н. А. Рожкова, обусловила их противоречивость.

Свою философскую позицию сам историк определяет как "эмпириокритицизм с важными дополнениями". Н. А. Рожков идет в русле эмпириокритической философии в утверждении "относительности" знания, что научные положения, считавшиеся когда-то истинными, были только "методологическими допущениями", "эвристическими конструкциями", но он совсем не согласен отнести к таковым "принцип энергии", выработанный современным естествознанием и научной философией. Ведь тогда, пишет ученый, "делаются сомнительными, даже прямо эфемерными научные выводы". Стало быть научные выводы современной эпохи - "несомнительны" и "неэфемерны", то есть абсолютны ? Хотя он оговаривается, что современной науке подвластно многое, но не все, достижение абсолютной истины, как бы то ни было, признается, и здесь он расходится с эмпириокритицизмом .

К "экономико-монистическому воззрению" Н. А. Рожков первоначально примыкает условно, лишь до времени, когда "психологическая эволюция" будет "подвергнута надлежавшему научному исследованию" и "выяснится какой из эволюционных процессов в общественной жизни человечества наименее подвержен причинному воздействию со стороны эволюционных процессов". Экономическое понимание истории признавалось им только гипотетической моделью общественной жизни. Об окончательном варианте научной теории общества (хотя возможность ее построения им не только не отрицается, но и пропагандируется) говорить рано. Поэтому Рожков призывал "с большой осторожностью" относиться научным и практическим выводам из этой теории, и считал, что "совершенно неуместна чрезмерная догматичность марксистов: она должна быть смягчена примесью ... скептицизма".

Уже к началу второго десятилетия ХХ в. экономическое объяснение истории им признается единственно научным и "будущность" его не ставится под сомнение, то есть "историко-философское" значение марксизма не ограничивается, как прежде, "довольно тесными хронологическими рамками", а исторические произведения приобретают научную ценность лишь тогда, "когда авторы их, сознательно или бессознательно, становятся на почву экономического материализма". Таким образом, Н. А. Рожков эволюционировал от представления о многомерности исторической науки, признания возможности построения научной теории истории на иных принципах, чем предлагал марксизм, Рожков к признанию материалистического построения истории единственно верным, хотя отстаивал вариант марксизма "открытого" типа. Эмпириокритические гноселогические принципы в его историческом мировоззрении ставили определенные преграды абсолютизации результатов научного познания ( а эта тенденция была имманентна тому типу исторической науки, который он разрабатывал и пропагандировал) ,и несмотря на значительный отход от них, навсегда остались, по выражению М. Н. Покровского "непроветренными " углами его научной позиции.

Н. А. Рожковым признавалась за историей роль фундамента по отношению к социологии. История является основой для открытия социологических законов. "Научная, богатая, плодотворная выводами социология возможна только на исторической основе, на основе тех конкретных наблюдений, которые делают историки ..." На начальном этапе научного творчества (социологическая теория строится, дорабатывается) историком, именно этот аспект взаимоотношений истории и социологии выходит на первый план. В "Обзоре русской истории" "социологическая точка зрения" Н. А. Рожкова акцентирована на "социологических выводах", к которым приводит историческая наука. Впоследствии все более существенным становится удельный вес "тех социологических принципов, которые принимаются в основу исторического исследования". Об этом свидетельствует и ход изложения материала, принятый в "Обзоре". После обозрения какой-либо логически за вершенной части конкретно-исторического материала ( соответственно его пониманию конкретно-исторического) , историк стремится "обобщить его, произвести окончательный синтез, представить социологические выводы в надлежайшей стройной системе".

История является, в определении Н. А. Рожкова, наукой теоретической, конкретной и общественной. Историческая наука открывает законы развития общества, эти законы впоследствии составляют предмет особой "абстрактной науки" об обществе - социологии, которая имеет своей главной целью создание схемы, модели исторического процесса. Эта социологическая схема должна служить, по Рожкову, непосредственным руководством в практике исследовательской работы историка: "... история каждого отдельного народа должна освещаться с социологической точки зрения". Социологическая схема не должна быть умозрительной, вместе с тем, он допускал возможность несовершенства модели и отмечал необходимость ее постоянного развития, что будет свидетельством "жизненности" социологической схемы. "Если рассуждая над такой моделью мы придем к новым выводам о ее свойствах, ... мы скажем, что построили пригодную схему".

С первых шагов своей научной деятельности Н. А. Рожков как и П.Н.Милюков заявляет о себе как историке, принадлежащем поколению, ищущему новые пути в исторической науке, отбрасывающему традиционное представление об истории как "повествовании о фактах" (событиях, деяниях лиц) . Отказ Н. А. Рожкова от изучения внешней, прагматической (от греч. "прагма" - действие, дело) истории был категоричен: "Отдельное событие, взятое вне связи с другими, ему подобными, тем более поступок лица не могут быть предметом исторического изучения... история есть всегда наука о "культурных явлениях", "учреждениях, состояниях".

Основополагающий метод исторического познания Н. А. Рожков видел в установлении типичного в общественной жизни. У него мы можно выделить три смысловых значения понятия "тип"; 1) "тип" - это "объединяющее, обобщающее понятие, как, например, "натуральное хозяйство"; 2) Ступень, степень развития "типов"; 3) Понятие "тип" употребляется для обозначения несходного, различного, индивидуального. При этом "тип" у Рожкова - не просто "нечто усредненное, характерное для всей совокупности", а и классическое, образцовое, логически завершенное, что означает, что применение им типологического метода переросло уровень "простейшей своей "всеиндуктивистской" интерпретации типологии как метода группировки идентификации эмпирически наблюдаемого, восходящего к Дж. С. Милмо".

Для обнаружения общих закономерностей историку в своем исследовании нужно выйти за пределы одной страны. Уже в начале ХХ века Н. А. Рожковым предпринимаются попытки сравнительно-исторического изучения, двенадцатитомная "Русская история в сравнительно-историческом освещении" стала завершением замыслов историка начала века и, в определенной степени, и тенденции современной ему исторической науки, ярко обозначившегося в конце XIX века стремления строить законы развития на сравнительно-исторической основе. Реакция историков на смелость исторических аналогий, производимых Н. А. Рожковым была неоднозначной. С одной стороны, проведение широких исторических параллелей под влиянием его идей стало модно в начале 1920-х г., с другой - почти сразу же породило острую критику. Сравнительный метод, по убеждению историка, служит помимо типизации, также и индивидуализации, он приводит к лучшему пониманию предмета как особенного: "... нужно конкретизировать изложение в том смысле, чтобы указать не только черты сходства с европейским Западом, но и черты различия".

В конце XIX - начале ХХ века он еще только пытался "наметить основные приемы исследования социальной психологии и установить основные психические типы", справедливо отмечая, что эта область в истории мало разработана. Н. А. Рожков приветствовал попытки объяснения исторического процесса путем характеристики психологических типов в трудах И. Тэна, Шахова - "Гете и его время" и "блестящем очерке" В. О. Ключевского "Евгений Онегин и его предки". Однако эти ученые, считал он, пользуются художественными приемами, а для историка-ученого важен научный метод, свободный от произвольности. С другой стороны, Н. А. Рожков хорошо знаком с литературой по психологии (обстоятельному анализу он подвергнул взгляды Г. Тарда, Л. Уорда, Т. Рибо, А. Фуллье и др.) . И в ней его привлекала идея открытия типов людей, или характеров, как задача психологии (этологии) она сформулирована Д. Ст. Миллем. Но он подчеркивал недостаточность "точки зрения отвлеченной психологии, имеющей ввиду только "человека вообще", она "не может удовлетворительно разрешить задачу психологического объяснения общественной жизни". У него возникает мысль соединить положительные моменты двух встречных тенденций общей психологии и истории. Это, по его мнению, конкретно-исторический подход и научные основания психологического анализа, разработанные в психологии. Абстрактные психологические исследования имеют социологическую ценность тем, что они указывают "те направления, в каких нужно искать психологических факторов". "Сумма и сочетания идей и чувств вот эти направления, - писал историк. Cоциально-психологические поиски Н. А. Рожкова отвечали потребностям науки того времени в соединении психологического и конкретно-исторического направления. Сообразно типу своего исторического мышления, объединение психологических и исторических элементов осуществляется им, главным образом, по пути рационализации исторического изучения социальной психологии на базе научных выводов общей психологии.

Для работы с художественной литературой в заданном направлении Н. А. Рожков был достаточно компетентен, историки того времени получали историко-филологическое образование. Рассматривал он, прежде всего, русскую литературу XIX в., но привлекал и иностранную литературу. Ряд статей ("Этические и эстетические характеры" _ 1900г., "Этический индивидуалист" - 1901 г., "Индивидуалистические и эгоистические характеры" - 1902 г., "Психология характера и социология" - 1906 г.) Н. А. Рожкова посвящен задаче выведения теории психических типов ("чистых" типов) на основе анализа литературы. При этом пять типов - эгоисты, индивидуалисты, эстетики, этики, аналитики - предстают более как априорная схема, чем индуктивный вывод из анализа художественной литературы. Хотя он даже оговаривал трудности, связанные с подобным анализом" "подвергая художественные типы научному анализу, мы должны быть особенно осторожными в том отношении, чтобы не принять этих индивидуальных особенностей за общие типические признаки. Отсюда вытекает необходимость не ограничиваться изучением одного художественного типа определенной категории, а взять несколько однородных изображений".

Итак, по Рожкову, психический тип или характер составляет совокупность трех элементов - чувства, умственной деятельности, воли. Основная задача описания типа - подметить главную черту и из этой "главной черты вывести, объяснить все остальные". У этических характеров это чувство долга, нравственной обязательности, оно подчиняет себе все другие чувства, у них не развиты низшие эгоистические чувства - инстинкт самосохранения, "стяжательство, чувство страха". Умственная деятельность генетически связана с основным психическим свойством. Все "умы" делятся Н. А. Рожковым (здесь проявилось влияние идей Вундта о том, что основным свойством ума является "активная апперцепция", общее направление ума, степень его широты и восприимчивости) на субъективные, которые вращаются в узкой сфере идей, свойственных мыслящему субъекту", и объективные, "отличающиеся способностью понимать ... даже прямо противоположные умственные движения и чувства". Этический тип, согласно Н. А. Рожкову, характеризуется субъективным умом, и, наконец, сильной волей (Пример - Дон Кихот) .

Создав "теорию психических типов" Н. А. Рожков дал четкую формулировку законов социальной статики, касающихся духовной культуры. Их два, первый гласит, что "...нравы, и обычаи, и религия, и искусство, и литература, и наука, и философия определялись всецело психическим складом общества, теми типами или характерами, которые с основной силой и яркостью это общество отличают". Второй закон определяет, что "...существующие в обществе типы или характеры слагаются под воздействием хозяйственных явлений, устройства общества и государственного строя".

Конкретно-исторические исследования Н. А. Рожкова в целом ряде вопросов составили важный вклад в развитие науки: постановка вопроса об экономическом кризисе в России в конце ХVI века, зарождение денежных отношений в XVI в., осмысление проблем русского феодализма и др. Судьба исторической концепции в целом не была простой. До 1917 г. ее изложение проходит чаще всего в неакадемической форме, что в совокупности с политическим обликом историка после 1906 г. не могло способствовать ее успеху в академической науке, хотя ряд крупных историков в начале века (П. Н. Милюков, Н. И. Кареев, Н. П. Павлов-Сильванский) отмечали незаурядность и плодотворность поисков этого историка. Изложенная в систематическом виде в период 1919-1926 гг. концепция не имела уже прежней новизны звучания, она стала объектом критики советской исторической науки и была отвергнута как претендующая на звание марксистской.

5) Феодализм (XIII-ХVI в.);

6) Дворянская революция (ХVI - первая четверть ХVШ);

I. Русь "варварского" периода в экономической сфере характеризуется Н. А. Рожковым преобладанием добывающей промышленности, низкой плотностью населения, вольным землепользованием, форма производства (отношения между трудом и капиталом) - семейная. В социальной сфере такой строй имеет своим следствием отсутствие классов, в политической - неорганизованность. Духовная культура общества, по Рожкову, отражает это отсутствие системы, порядка, посредством психологического склада людей этого периода ("хаотический конкретизм"), которые руководствуются неосознанными инстинктами, первыми впечатлениями в своем поведении и не способны на самостоятельное культурное творчество.

II. Суть экономического переворота, лежащего в основе "феодальной революции" Рожковым видится в зарождении крупного землевладения, которое вызвано переходом от добывающей промышленности к земледелию. Этот период - дуалистичен. В хозяйственном отношении - сосуществование и борьба новых и старых форм, в социальном плане - образуются классы и сословия, в политическом - складывании государства. Культура Древней Руси также дуалистична (например "двоеверие") , что связано с сосуществованием психологии "хаотического конкретизма" и эгоистической психологии. Как и П. Н. Милюков, Рожков определяет культуру Руси этого периода как культуру "механического заимствования".

III. Феодальная революция в России носила незавершенный характер, т. е. не сложились черты свойственные западноевропейскому феодализму. В России сложился особый тип феодализма - "зачаточный". "Русский тип остается почти без повторений, он в высшей степени своеобразен. И объясняется это главным образом колонизацией, передвижением населения, сохраняющим надолго старые, традиционные хозяйственные отношения...". Историческое прошлое завещало этому периоду доверие в религиозной жизни. В художественной культуре, по прежнему основное значение историк придает внешнему влиянию, теперь уже не византийскому, а восточному. Некоторая оригинальность и самостоятельность прослеживается им в русском литературном творчестве ХШ-ХIV вв.

VII. В России после первой революции начался переход от периода первоначального накопления ("хищнический капитализм") к "культурному капитализму". Эта стадия характеризуется Рожковым совокупностью признаков: парламентарная республика, установление демократического строя, применение культурных форм эксплуатации, концентрация и капитализация производства. В России эти процессы завершены не были.