Дмитриев-Садовников
§1. Вклад Г.Н.Потанина и Н.М.Ядринцева в изучение культуры региона и в оценку перспектив его развития.
В Сибири идеи родиноведения пропагандировали «областники» Н.М.Ядринцев и Г.Н.Потанин. Для них было характерно выдвижение на первый план вопроса о насыщении Сибири культурными ячейками (музеями, учебными заведениями и в первую очередь университетами). Так Николай Михайлович Ядринцев писал: «Создание таких учреждений, как местные музеи, должно иметь питание и ростки в самом обществе, они должны объединять и учить людей;... Они соединяют общество и образованных людей, они пробуждают любознательность в массе, вот почему они должны быть публичными; они дают научный материал, живую иллюстрацию, пособие тем, кто желает учиться не на скамье, а в жизни, в обществе, во всяком возрасте, для того и другого пола; они указывают обществу высший научный интерес, отвлекая это общество от дрязг, обыденных мелочей, в которых заедается, тухнет проблеск человеческой мысли и лучших стремлений. Они напоминают, что есть у человека в жизни нечто такое, что объединяет всех, привлекает и соединяет более, чем промышленные и торговые дела, даже собрания во имя удовольствий и наслаждений. Они соединяют людей бескорыстно во имя идеи, облагораживающей натуру и создающей высшую цель жизни. Они заставляют чувствовать на минуту, что есть в жизни что-то высшее, благородное, чем обыденные житейские стремления и страсти, объединяющее все человечество, дающее ему полет и вечное существование духа1.
Следуя своим идеям – «выполнения первейшего долга сына Родины – изучать ее во всех отношениях», сибирские «областники» активно занимались исследовательской деятельностью. Н.М.Ядринцеву принадлежит одна из первых характеристик, отличительных черт «россиян» и «сибиряков», переплетения социокультурных процессов в регионе, в том числе признаков влияния русской культуры на традиции коренных народов Западной Сибири. Обратимся к фрагментам его фундаментального труда «Сибирь как колония», в середине 1990-х гг. перепечатанных в новом западносибирском журнале «Югра»2. «Этнография останавливается и на положительных чертах русского областного населения на Востоке.
Относительно даровитости и ума русского населения факты свидетельствуют, что сибиряки не глупы. Исследователи ссылаются уже на замечание Екатерины Второй, что «вообще умны, любознательны и предприимчивы», и в заключение приводят примеры, что из сибирского населения выходили более или менее ученые и писатели: Словцов, Батеньков, Пассеки, Менделеев, Чигунов, Корсаков, Полевой, Бобровников, Елисеев, Потанин, Поляков, Капустины, Кремлев, Загоскин, Вагин, художники Перов, Суриков и т.д. Немало также на Востоке и даровитых самородков, выходящих из среды народа».
Ядринцев характеризует психические особенности сибирского населения, опираясь на данные того времени «нельзя не заметить в этом населении некоторых своеобразных умственных и нравственных черт или особенностей, более или менее заметно отличающих его как от психического настроения великорусского или малороссийского народа, так и от умонастроения сибирских инородческих племен, с которыми оно смешивалось и смешивается. Сравнивая, во-первых, вообще мыслительную способность ссыльных великорусских и малорусских поселенцев Сибири с природными сибирскими - туземными сибирско-русскими поколениями, можно заметить, правда, что русский или, как говорят в Сибири, «российский» человек, более развязан в своих суждениях, чем сибиряк. У него умственный кругозор большею частью шире, эмпирические знания разнообразнее, рассудочные способности более культивированы и развиты, рассказы разнообразнее и живее, речь обильнее, витиеватее и выразительнее, с большою примесью слов книжного языка, хотя часто и своеобразно употребляемых. Сибиряк, наоборот, первобытнее. Ум его менее развит и гибок. Логические приемы его мышления менее развиты, ассоциации идей не так многосложны, как у великорусса - какого-нибудь иногородца или ярославца. Зато в сибирском русском населении рассудок, кажется, гораздо более преобладает над чувством...Холодно-рассудочная, практическая расчетливость сибиряков или преобладающая наклонность к реалистическому и положительному взгляду на вещи подавляет в них почти всякое идеалистическое умонастроение».
Он приводит признаки сибиряков как особого типа личностей. Сибиряки менее мистичны и религиозны, чем «российские» люди. Сибиряки в большинстве случаев совершенно чужды мистицизма. «Они, так сказать, более утилитаристы и материалисты, чем мистики и идеалисты», - заключает этнография свое исследование. Следы местного умонастроения обнаруживаются также в том, что сибирское население на многие традиционные учреждения или принципы и правила смотрит гораздо свободнее и смелее, чем великорусский народ, оно руководствуется более натуральными чувствами, потребностями и побуждениями».
Примечательно для нас и такое наблюдение Ядринцева. «На почве Сибири совершается постоянный приток нового населения. переселенцев и ссыльных, которые не могли не изменить нравов. Сибирь - страна бывалых людей. Сперанский, столкнувшись с сибирским обществом, заметил, что это «страна донкихотов». Сибирь пережила уже несколько культур: звероловную, земледельческую, золотопромышленную и торговую».
Особенно ценны для понимания специфики современных «областникам» культурных процессов в регионе следующие рассуждения Н.М.Ядринцева: «Восприимчивость сибирского населения была живее и оно могло, благодаря свободной жизни и довольству, совершать легче прогресс в материальном отношении и обстановке жизни. Быстрое восприятие новых культурных черт, всяких нововведений, как и усвоение новых привычек, совершается поэтому необыкновенно быстро в Сибири. Этим объясняются весьма быстрые перемены в образе жизни сибирского населения, не скованного никакой традицией. Всякая новизна, всякое культурное заимствование, раз оно пришлось по нутру и обольстило, жадно воспринимается и проходит в массу»3.
Об упрочении идеалов и ценностей городской культуры и одновременном их сближении в региональной культуре с народными традициями свидетельствует другое наблюдение Ядринцева. «Мода всецело господствует в Сибири и покоряет население. Пиджаки, жилеты, фуражки составляют принадлежность костюма сельской молодежи. Сибирский крестьянин никогда не знал лаптей и сапоги для него - постоянная обувь. У женщин сарафан составляет рабочий костюм, большинством носится блуза и шерстяное платье, вязаные воротнички, чулки, ботинки.
Мода и щегольство сибирских простолюдинов у русских крепостников, приезжавших в Сибирь на службу, вызывали даже жалобы на развращенность населения. Один киренский исправник формальной бумагой жаловался на роскошь костюмов, так как в одной деревне на ярмарке он видел на крестьянках «драповые кофточки последней парижской моды в 35-40 рублей, башмаки рублей в восемь, лакированные галоши» и прочее и просил принять меры против пагубного разврата»4.
Современная исследовательница публицистического наследия Н.М.Ядринцева А.Г.Кандеева подчеркивает особую духовную составляющую в деятельности сибирского патриота. «...В речи «По поводу сибирского университета» Ядринцев впервые выразил дорогую для него мысль, которая затем прошла, как одна из генеральных идей, через все его наследие: «Сибири суждена роль - создать ту цивилизацию, которая будет служить последним звеном, смыкающим образованные народы умеренного пояса северного полушария. Сибирский университет будет зародышем этой цивилизации». Университетский вопрос Ядринцев неустанно пропагандировал во многих общерусских и сибирских периодических изданиях на протяжении целых 25 лет, добиваясь его практического решения»5.
Она подчеркивает, что в статье «Любовь к Родине как главный деятель культурной и общественной жизни» Ядринцев теоретически обосновал идею патриотизма как великую созидающую силу. Как никто до него, раздвинул границы патриотического чувства, связал привязанность человека к малой родине - месту рождения с любовью к отечеству и затем - ко всему человечеству. Сибиряк-россиянин-землянин, связанный со все родом человеческим. При таких масштабах привязанность к родине становится осознанной, деятельной, творческой. Гражданин-патриот-деятель. Таким хотел видеть Ядринцев каждого сибиряка, где бы он ни жил. При этом в Сибири, крае многонациональном, где взаимоотношения между народами складывались не всегда гармонично, необходимо было исключить национальную разрозненность, вражду и воспитать чувство привязанности к общему «дому», к общей родине - Сибири... «Действительно ли любовь к местности и национальности убивает любовь к человечеству? Не наоборот ли? Не развивает ли она ее? Не следует ли в ней урезать то чувство, которое развивает ненависть к другим?»...
«Поэтому любить свой народ, свое племя, свое общество - значит «верить в его лучшее призвание и стремиться осуществить в своем месте общечеловеческий идеал»...Но корни такой высокой любви - в родной почве. Таким было чувство любви к родине самого Николая Михайловича Ядринцева».
По мнению А.Г. Кандеевой природа - человек - общество - государство - планета Земля - это ряд рассматривался Ядринцевым в философском, общественном, государственном, нравственно-духовном и, наконец, в планетарном аспекте. Сибирь - Европа - Азия - Америка - Сибирь.
От судьбы родины Ядринцев шел к судьбам всего человечества. От истории человечества к осмыслению настоящего и будущего своей родины. Его философская мысль охватывала глобальные процессы всемирной истории и определяла в них место Сибири - континента Евразии. И только в этом ракурсе можно понять масштабы личности Николая Михайловича Ядринцева и все, что сделано им для Сибири»6.
|
Дмитриев-Садовников |
 Дмитриев-Садовников с женой |
«Как только зайдет речь об инородческих племенах, населяющих Тобольскую губернию, только и слышно об остяках, самоедах, вогулах, этих аборигенах края. Абориген, абориген — и до того это слово связано с остяками, самоедами и вогулами, что при звуке его уже не помышляешь о каких-либо других племенах, как, напр., о татарах, тоже как будто «аборигенах» края.
Говорится о вымирании остяков, о их эксплуатации, о привитии к ним культуры, о поддержании их продуктами, наполняются для них хлебозапасные магазины, а пресловутые аборигены, хорошо зарабатывая, при первой возможности пьют напропалую и ни о чем не заботятся и при первой возможности выставляют на вид: ой, ой, худо живу!
«Ой, ой, бачка, хорошо живу!» — говорит находящийся в более худших условиях татарин, работая «до упаду» целые дни и зарабатывая лишь на то, чтобы быть мало-мальски сытым.
Гордый, красивый народ! И если он не сгиб до сих пор, то только благодаря своим жизненным способностям, для поддержания которых едва ли что делалось и делается, кроме разве попыток духовенства, думающего, что если они оставят свою веру и обратятся в христианство, то обретут все блага земные.
Гордый, красивый народ! Тихо переливается серебряный звон монет, вплетенных в косу, когда молодая татарка бежит за водой, перекинув через одно плечо коромысло, попевая песни и тараторя с подругами.
Коренастый, как сокол, выходит на круговую борьбу пожилой татарин и схватывается с подобным же себе сибирским крестьянином, и вольными и сильными движениями они подхватывают и кружат друг друга»8.
| Глава 5 | Параграф 2 |
