Итоги изучения истории монополистического капитализма в России, опрокинувшие установившиеся в 40-х - начале 50-х годов представления о высоте и степени монополизации народного хозяйства страны, о развитии государственно-монополистического капитализма в России, прямо подводили к вопросу о том, насколько соответствует действительности общая характеристика особенностей российского империализма, данная в свое время П. И. Лященко. Как мы помним, специфику российского империализма П. И. Лященко сводил по сути дела к двум положениям: полуколониальной зависимости экономики страны от иностранного капитала и «военно-феодальному» характеру монополистического капитализма в России. Именно эти вопросы оказались в центре внимания сессии Научного совета «Исторические предпосылки Великой Октябрьской социалистической революции», проведенной в Ленинграде в сентябре 1961 г. Последующее изложение построено с учетом главных итогов этой сессии.

Как мы видели, вопрос о роли иностранных капиталов в экономическом и социально-политическом развитии страны далеко не нов. Он занимал одно из ведущих мест в историко-экономических исследованиях 20-х-начала 30-х годов. Однако достигнутые тогда значительные успехи были фактически сведены на нет концепцией «Краткого курса истории ВКП (б)», придавшей тезису о полуколониальной зависимости России от западноевропейских держав характер непререкаемой догмы. То, что по крайней мере требовалось доказать, было преподнесено как окончательно решенный вопрос. Конечный вывод предшествовал оценке фактов и в свою

очередь предопределил их оценку. Появилась возможность отказа от фактического исследования вопроса и на какое-то время восторжествовал иллюстративный метод доказательства, сводившийся к подбору фактов и их соответствующей трактовке. Частным проявлением этого было восстановление в правах отвергнутого в конце 20-х-начале 30-х годов чисто статистического метода изучения роли иностранных капиталов в экономическом и социально-политическом развитии России: приведение нескольких цифровых показателей удельного веса иностранных вложений в промышленность, и особенно байки, вновь стало считаться достаточным для обоснования тезиса о полуколониальной зависимости России. Мы называли выше монографии и статьи конца 40-х - начала 50-х годов, авторы которых так именно думали и писали.

Правда, далеко не все специалисты разделяли и пропагандировали примитивный подход «Краткого курса истории ВКП (б)» к разработке проблемы иностранных капиталов в России. Значительная группа исследователей понимала порочность чисто статистических приемов исследования проблемы. Были среди них и такие, которые шли дальше, усматривая источник примитивного подхода к решению ряда вопросов истории России начала XX в. в концепции полуколониальной зависимости России от западного империализма, насаждавшейся в науке «Кратким курсом истории ВКП (б)». Понятно, что в обстановке периода культа личности Сталина они не могли высказывать свои взгляды. Тем большее впечатление произвело выступление Б. Б. Граве, опубликовавшей в журнале «Вопросы истории» уже после XX съезда Коммунистической партии Советского Союза дискуссионную статью «Была ли царская Россия полуколонией?» Здесь содержалась характеристика историографии вопроса, показывалась роль Сталина в распространении концепции полуколониальной зависимости России, рассматривалось влияние этой концепции на разработку конкретных сюжетов истории внешней политики России и ее участия в первой мировой войне, наконец, предпринималась попытка положительного решения вопроса о характере и степени зависимости России от западноевропейских государств накануне и в годы первой мировой войны. Б. Б. Граве

вовсе не отрицала финансовой и экономической зависимости России от европейских империалистических держав. Эта зависимость, подчеркивает она, «сильно возросла» в годы первой мировой войны и «особенно усилилась после Февральской революции, при Временном правительстве». Рассчитывая на помощь западных держав в борьбе с нарастающей революцией, «Временное правительство готово было угодливо выполнять любые приказания Антанты»; и такая политика, говорится далее, «при дальнейшем упадке и деградации экономики страны и ее растущей зависимости от иностранного капитала угрожала превращением России в подсобную силу союзником». При всем этом «характеристика России как полуколонии или только «резерва» Антанты не соответствует действительности. Несмотря на остатки крепостничества, в России сложился развитой монополистический капитализм, превращение которого в государственно-монополистический капитализм было необычайно ускорено войной. К моменту Октябрьской революции в России социализм созрел экономически, созрели и внутренние предпосылки социалистической революции, вырос могущественный рабочий класс, руководимый боевой марксистской партией нового типа, имевший большой опыт политической борьбы. В России было налицо все необходимое для построения полного социалистического общества».

В целом, несмотря на недостаточно развернутую аргументацию и некоторую схематичность изложения, статья Б. Б. Граве представляла хорошую основу для плодотворной дискуссии по ряду вопросов социально-экономической и политической истории России периода империализма, и правильная организация дискуссии могла бы значительно ускорить развитие науки, способствовать более быстрому преодолению ошибочных положений, привнесенных Сталиным.

Но хотя вера в теоретическую непогрешимость Сталина была уже значительно подорвана, она еще не исчезла совсем. Имелась также значительная группа историков, все еще воспринимавших положения Сталина и «Краткого курса» как единственно правильные определения

особенностей экономического развития России. И если одни историки после решения XX съезда КПСС начали внимательный пересмотр своих взглядов и оценок, то другие сразу же перешли в наступление. Вот почему обсуждение вопросов, поставленных Б. Б. Граве, оказалось односторонним. Сопротивление старых взглядов носило активный характер и на какое-то время заглушило новые веяния.

«Страна, импортирующая капитал,-поучал автора дискуссионной статьи И. В. Маевский,- неизбежно становится в зависимое положение». И далее, согласившись с тем, что «в нашей литературе имеется переоценка, а следовательно, неправильная трактовка роли иностранного капитала», и упрекнув Б. Б. Граве за то, что «она не дала сколько-нибудь обстоятельного анализа конкретно исторического материала, характеризующего роль иностранного капитала в экономической и политической жизни России», И. В. Маевский по сути дела воспроизвел все привычные аргументы и доводы в пользу концепции «Краткого курса истории ВКП (б)». Он привел длинный ряд цифровых показателей удельного веса иностранного капитала в различных отраслях промышленности дореволюционной России, заимствованных из работ П. И. Лященко и П. В. Оля. Маевский явно недоволен Грановским за то, что тот пытался рассмотреть отдельно влияние различных форм экспорта капитала на экономическое и социально-политическое развитие России. «Для убедительности» своих доводов он сблизил точку зрения Грановского с рассуждениями «некоторых буржуазных экономистов, в том числе С. Ю. Витте». В итоге Маевский пришел к выводу, что иностранный капитал, независимо от форм его экспорта, национальной и иерархической принадлежности (принадлежит ли он государству или отдельным финансовым группам), осуществляет одну общую цель- извлечение максимально высоких прибылей и установление экономического, а на этой основе и политического господства. Вне этого понятия, - подчеркивал И. В. Маевский, - нельзя дать правильного анализа роли иностранного капитала в русской промышленности, его влияния на экономические н военно-политические судьбы

России». И с этой точки зрения И. В. Маевский «раскритиковал» не только Б. Б. Граве, но и П. И. Лященко, убежденного сторонника положения о полуколониальной зависимости России, за то, что последний отмечал в своем учебном пособии факт уменьшения удельного веса иностранного капитала в некоторых отраслях российской промышленности в годы первой мировой войны.

В целом статья И. В. Маевского против Б. Б. Граве в отдельных своих положениях была рецидивом взглядов наиболее крайних сторонников концепции «денационализации» российского капитализма.

Тем не менее, после его выступления дискуссия по проблеме, поставленной Б. Б. Граве, была прекращена. В передовой статье журнала «Вопросы истории» редколлегия фактически присоединилась к точке зрения И. В. Маевского, заявив, что опубликование работы Б. Б. Граве, «в которой запутан вопрос об усилении зависимости царизма от иностранного империализма и об угрозе превращения царской России в полуколонию», «не принесло пользы науке...».

Этих несколько строчек оказалось достаточно, чтобы историки народного хозяйства России, смотревшие на проблему так же или почти так же, как и И. В. Маевский, сочли вопрос окончательно решенным, а свою точку зрения-единственно правильной. Обратимся, например, к работам И. В. Фолюшевского. Дискуссионную

статью Б. Б. Граве он объявляет глубоко ошибочной и противоречащей таким «общеизвестным фактам», как значительный удельный вес иностранных вложений в тяжелую промышленность Юга России, как прекращение под давлением французских высокопоставленных лиц судебного дела донецкого синдиката «Продуголь», как главенство иностранных фирм в той или иной отрасли народного хозяйства Украины (например О. Пьетт и Э. Коппе в коксохимии) и т. д. Тем не менее, пишет И. В. Фолюшевский, - «некоторые историки и экономисты и сейчас (в 1960 г.- К. Т.) избегают говорить о полуколониальном характере зависимости царской России от империалистических держав Запада. Эти историки и экономисты как бы не хотят считаться с конкретным историческим материалом и фактами, свидетельствующими о полуколониальной зависимости военно-феодального империализма России от монополистического капитала Запада».

«Беспокойство» И. В. Фолюшевского понятно. Начавшуюся дискуссию относительно характера и степени зависимости России от западноевропейских держав на какое-то время можно было прекратить. Но приостановить разработку проблемы иностранных капиталов в России было невозможно: с этой проблемой исследователи сталкивались при изучении самых различных сторон социально-экономической истории империалистической России.

В настоящее время можно уже говорить о более или менее целостном направлении в разработке проблемы зависимости России от западноевропейских держав. Характерная черта его заключается в следующем. В работах И. В. Маевского и И.В.Фолюшевского, как и в литературе 20-х годов, указанная проблема рассматривалась главным образом на основании далекой от точности статистики, притока иностранных «капиталов, т. е. вне связи с конкретной средой и обстановкой, в которой им приходилось действовать. В новейших работах вопросы степени и характера зависимости России, роли иностранного капитала решаются на базе исследований конкретных проблем развития банков, промышленности,

монополий, экономической политики правительства. Иными словами, иностранные капиталы стали изучаться во взаимодействии с отечественным капиталом, с учетом конкретно исторического периода развития России. Тем самым на место количественных подсчетов удельного веса иностранных капиталов выдвинулся качественный анализ характера связей, возникающих между странами в результате притока иностранных капиталов, а также исследование особенностей их функционирования, их воздействия на социально-экономическое развитие России. По своей проблематике работы характеризуемого направления можно с известной условностью объединить в три основные группы. К первой из них мы относим работы по истории русских коммерческих банков. Здесь прежде всего следует выделить исследования ленинградских историков-В. С. Дякина, Ю. Б. Соловьева и А. А. Фурсенко, сосредоточивших свое внимание на начальном этапе процесса сращивания банковского капитала с промышленным, происходившем при самом активном участии иностранного финансового капитала. Не случайно их обращение к архивному фонду петербургского Международного коммерческого банка: среди кредитных учреждений царской России именно Международный банк раньше и активнее других стал внедряться в различные отрасли русской промышленности и уже в конце 90-х годов финансировал большое число крупных промышленных предприятий, весьма различных по своему профилю.

Архивный фонд Международного банка, находящийся в ЦГИАЛе, наиболее полно сохранился в ранних

своих частях. По более позднему времени имеющаяся документация крайне бедна и не дает почти никакого представления о деятельности банка. Поэтому в исследованиях о банковских монополиях накануне первой мировой войны используются другие собрания архивных документов, прежде всего фонды Русско-Азиатского банка и связанных с ним промышленных предприятий. В. И. Бовыкин в результате исследования складывания монополистических объединений в военной промышленности России накануне первой мировой войны пришел к интересным выводам относительно взаимодействия русского и иностранного финансового капитала98. Им же опубликованы уникальные документы для понимания вопроса о характере взаимоотношений русского и иностранного финансового капитала-протоколы совещаний представителей русских и французских банков, на которых решались все важнейшие вопросы развития, расширения и финансирования военно-промышленной группы Русско-Азиатского банка 99.

Интересы русского и иностранного капитала тесно переплетались и в области железнодорожного строительства России. Эти вопросы специально изучала А. М. Соловьева 100. Как и В. И. Бовыкину, ей удалось обнаружить несколько протоколов совместных заседаний представителей русских и французских банков, тексты синдикатских соглашений между ними по реализации капиталов железнодорожных обществ и другие первоклассные документы, которые ею же были частично опубликованы101.

Решающая роль русских коммерческих банков, несмотря на значительное участие иностранных капиталов в строительстве и эксплуатации Армавир-Туапсинской

98 В. И. Бовыкин. Банки и военная промышленность России накануне первой мировой войны.- «Исторические записки», т. 64. 99 Из истории взаимоотношений банков с промышленностью накануне первой мировой войны.- «Материалы по истории СССР» т. VI, стр. 519-574. 100 А. М. Соловьев а. К вопросу о роли финансового капитала в железнодорожном строительстве России накануне первой мировой войны.-«Исторические записки», т. 55. 101 Роль банковского капитала в железнодорожном строительстве России накануне первой мировой войны.-«Материалы по истории СССР», т. VI, стр. 575-602.

железной дороги, показана в сообщении Н. И. Лебедик 102.

Названные исследователи рассматривали развитие финансово-капиталистических отношений в России и роль в этих процессах иностранного капитала через призму деятельности русских коммерческих банков. Другая группа историков и экономистов шла к ним навстречу и подходила к решению указанных вопросов путем разработки истории отдельных отраслей промышленности и действовавших в них монополий. Соответствующие исследования мы выделяем во вторую группу работ рассматриваемого цикла. Схватка русских и иностранных магнатов финансового капитала в связи с переходом царского правительства накануне первой мировой войны к реализации военно-морских программ по воссозданию русского боевого флота явилась предметом специального исследования К. Ф. Шацилло 103. Судьба иностранных фирм, действовавших в коксохимической промышленности металлургического района Юга России накануне и в годы первой мировой войны, прослежена в упомянутой выше работе Э. Урибес. Ю. Н. Нетесин написал небольшую, но весьма интересную работу о путях проникновения германского капитала в промышленность России на основании материалов фонда акционерного общества «бр. Фельзер и К°» (Рига). Изложение доведено до конца 1916 г., когда указанное общество, тесно связанное с немецкими промышленными фирмами и банками, было поглощено финансово-промышленной группой Русско-Азиатского банка 104. Комплексное исследование о проникновении иностранного капитала в горную промышленность до

102 Н. И. Лебеди к. Из истории образования и деятельности акционерного общества Армавир-Туапсинской железной дороги (1909-1917 гг.).-«Об особенностях империализма в России», стр. 394-402.

103 К. Ф. Шацилло. Иностранный капитал и военно-морские программы России накануне первой мировой войны.- «Исторические записки», т. 69.

104 Ю. Нетесин. Из истории проникновения германского капитала в экономику России (по материалам акционерного общества братьев Фельзер и К°, Рига).-«Известия Академии наук Латвийской ССР», 1960, №4 (153); он же. Об иностранном капитале в обрабатывающей промышленности Латышского края.-Там же, 1964, № 1 (198).

революционного Казахстана выполнено Ц. Л. Фридманом. В его монографии, появлению которой предшествовала серия статей 105, рассмотрена история проникновения иностранных капиталов в медную (акционерные общества спасских медных руд и атбасарских медных копей), полиметаллическую (Риддерское горнопромышленное акционерное общество), каменноугольную (Экибастузское месторождение) и нефтяную промышленность Казахстана (Урало-Эмбенский район). В книге широко использованы документы как центральных, так и в особенности местных архивохранилищ. Уточнены представления о роли иностранного капитала в развитии нефтяной промышленности России как Бакинского района (мы имеем в виду написанное М. Я. Гефтером и Л. Е. Шепелевым обширное предисловие к упомянутому выше сборнику документов «Монополистический капитал в нефтяной промышленности России»), так и Грозненского района (исследования Л. Н. Колосова и М. М. Дубовицкого)106. Появились новые работы о роли иностранных капиталов в развитии тяжелой промышленности Юга России 107, их

105 Ц. Л. Фридман. Иностранный капитал в дореволюционном Казахстане. Алма-Ата, 1960: он же. Из истории проникновения иностранного капитала в цветную промышленность дореволюционного Казахстана.-Ученые записки Казахского педагогического института, общественно-политическая серия. Алма-Ата, 1958, т. XV (3), вып. 1; серия историческая, 1959, т. 39 (20), вып. 5 (1); он же. Из истории проникновения иностранного капитала в промышленность дореволюционного Казахстана // Об особенностях империализма в России», стр. 333-344.

106 Л. Н. Колосов. Очерки истории промышленности и революционной борьбы рабочих Грозного против царизма и монополий (1893-1917 гг.).-Труды Чечено-Ингушского научно-исследовательского института истории, языка и литерат., т. II. Грозный, 1962 (далее: Л. Н. Колосов. Очерки истории промышленности...); Он же. К вопросу о роли русских капиталов в дореволюционной грозненской нефтяной промышленности (Максимовская группа).-«Об особенностях империализма в России», стр. 380-393: М. М. Дубовицкий. Иностранный капитал в нефтяной промышленности Кубани.-Там же стр. 363-379.

107 А.Г. Задера. К вопросу о роли иностранных капиталов в тяжелой промышленности Юга России в период империализма // «Об особенностях империализма в России», стр. 314-323; Е. И. Демешина. Из истории деятельности капиталистических монополий на Дону в начале XX в.-Там же, стр. 403-409.

проникновении в экономику дореволюционной Белоруссии 108 и на Дальний Восток 109.

Исследования финансового положения страны, характера и структуры бюджета царской России составляют третью группу работ, относящихся к рассматриваемому циклу. Усиление интереса к данной проблематике весьма отрадно. Именно в истории финансов и бюджета, как в фокусе, отражались все особенности экономического положения России, слабость ее экономического потенциала, точно так же как и экономическая зависимость России от западноевропейского империализма ярче всего проявлялась в факте ее финансовой зависимости. Вместе с тем обращение к данной проблематике привлекло внимание исследователей к вопросу о роли заграничных займов царского правительства - важнейшего канала проникновения иностранного капитала в народное хозяйство России. Достаточно сказать, что одни гарантированные правительством железнодорожные займы достигали 1740 млн. руб., т. е. равнялись сумме иностранных капиталовложений в промышленность. Иностранная доля общегосударственного долга царизма накануне первой мировой войны составляла примерно 4,3 млрд. руб., т. е. вдвое превосходила все иностранные капиталовложения в экономику страны 110. Несмотря на это, вплоть до последнего времени финансово-экономическая проблематика мало занимала исследователей. После работ и публикаций Б. А. Романова (вторая половина 20-х годов) 111 лишь А. П. Погребинский написал небольшую популярную книжку по истории финансов дореволюционной России, в которой

108 И. И. С ал а д ко в. К вопросу о проникновении иностранного капитала в экономику дореволюционной Белоруссии.- Там же, стр. 324-332. 109 И. И. Глущенко. Экономическая экспансия иностранного капитала на Дальнем Востоке п конце XIX-начале XX в.-Там же стр. 410-418. 110 См. А. Л. Сидоров. Финансовое положение России в годы первой мировой войны (1914-1917). М., 1960, стр. 6. 111 Б. А. Романов. Россия в Маньчжурии (1892-1906). Очерки по истории внешней политики самодержавия в эпоху империалиста. М„ 1928; «Русские финансы и европейская биржа в 1904-1906 гг. М.-Л., 1926: он же. К переговорам Коковцева о займе в 1905- 1906 гг.-«Красный архиву, 1925, т. 3 (10).

периоду империализма отведен заключительный раздел 112. В результате две неразрывно связанные между собою формы ввоза иностранного капитала (предпринимательская и ссудная) оказались оторваны одна от другой, и оценка роли иностранного капитала в целом давалась зачастую на примере только предпринимательской формы.

В последние годы положение изменилось к лучшему. Появилось несколько публикаций, характеризующих финансовое положение России и бюджетную политику царизма и Временного правительства 113. Ю. Н. Шебалдину принадлежит большая статья исследовательского типа о государственном бюджете России в период 1900- 1913 гг. Автор рассмотрел динамику и структуру бюджета, а также его соотношение с ростом национального дохода страны. Выяснена и роль государственных займов, внутренних и внешних, значение которых для бюджета начала XX в. было гораздо большим, чем в конце XIX в.114.

Уточненные сведения о величине и характере русского государственного долга к моменту победы Великой Октябрьской социалистической революции приведены в сообщении И. Ф. Гиндина 115 Вопросы о «свободной наличности» государственного казначейства, о соотношении этой, в достаточной степени фиктивной

112 А. П. Погребинский. Очерки истории финансов дореволюционной России (XIX-XX вв.). М.,1954; рецензия М. Я. Гефтера и И. Ф. Гиндина.-«Вопросы истории», 1955, № 11.

113 См. Финансовое положение царского самодержавия в период русско-японской войны и первой русской революции.-«Исторический архив», 1955, № 2: Денежное обращение и финансовое положение России (1904-1907 гг.).-Там же, 1956, № 3: Конверсии внешних займов России в 1888-1890 гг.-Там же, 1959, № 3. Все указанные публикации принадлежат А. Л. Сидорову. Ряд документов, характеризующих финансовое положение России накануне Октябрьской революции, напечатан во второй части двухтомной публикации «Экономическое положение России накануне Великой Октябрьской социалистической революции. Документы и материалы» (М.-Л„ 1957). См. в особенности разделы «Расстройство финансов» и «Финансово-экономические отношения России со странами Антанты».

114 Ю. Н. Шебалдин. Государственный бюджет царской России в начале XX в. (до первой мировой войны).-«Исторические записки», т. 65.

115 И. Ф. Гиндин. О величине и характере русского государственного долга в конце 1917 г.-«История СССР», 1957, № 5.

величины с золотым запасом царского правительства и заграничными займами - одним из главных источников ее пополнения,-о целевом назначении и использовании «свободной наличности» исследованы А. И. Буковецким 116.

Все эти работы во многом уточнили имеющиеся данные, выдвинули некоторые новые проблемы, а с точки зрения интересующего сейчас нас вопроса о влиянии иностранного капитала на экономическое и социально-политическое развитие страны значение указанных исследований заключается в том, что данная проблема рассматривается в связи, во взаимодействии со всем комплексом финансово-экономических мероприятий царизма и его бюджетной политикой. Именно это обстоятельство позволило авторам указанных исследований рассмотреть целевую направленность заграничных займов в сравнении с займами внутренними, удельный вес первых и вторых в бюджетных поступлениях и в образовании государственного долга, учесть влияние займов за границей на налоговую политику царизма и ее характер, и т. д.

Однако подлинный перелом в разработке финансово-экономической проблематики обеспечил фундаментальный труд А. Л. Сидорова о финансовом положении России в годы войны 117. Написанное крупным знатоком истории России периода империализма и задуманное как часть большого труда о влиянии первой мировой войны на экономику страны, новое исследование А. Л. Сидорова отличается широтой постановки вопроса, тщательностью анализа обширного и разнообразного фактического материала, глубокими обобщениями и выводами. Содержание работы не ограничивается хронологическими рамками мировой войны. Первая глава исследования содержит разностороннюю характеристику финансового положения России накануне войны и включает подробный очерк истории финансово-экономической политики

116 А. И. Буковецкий. «Свободная наличность» и золотой запас царского правительства в конце XIX-начале XX в.-«Монополии и иностранный капитал в России».

117 А. Л. Сидоров. Финансовое положение России в годы первой мировой войны (1914-1917). М., 1960 рецензия П. В. Волобуева и Б. Б. Ривкина-«Вопросы истории», 1961, № 8.

с конца XIX в. до 1914 г. 118. В последующих разделах анализируются внутренние источники покрытия военных расходов (гл. II) и финансово-экономические отношения России с партнерами по Антанте (гл. III, IV). При рассмотрении работы Петроградской конференции союзников (январь 1917 г.) А. Л. Сидоров дает комплексную характеристику финансового положения России к моменту свержения самодержавия, рассматривая межсоюзнический торг и взаимные претензии сторон по вопросу о военной помощи России в связи с внутренним состоянием страны. Так же построены и разделы, посвященные периоду от февраля до октября 1917 г. Исследование заканчивается тщательным анализом общей военной задолженности царского и Временного правительств (внутренней и внешней) и выводами относительно характера и динамики финансово-экономической зависимости России от крупнейших империалистических держав мира.

Таковы основные исследования, в которых проявился качественно иной подход к выяснению влияния иностранных капиталов на экономическое и социально-политическое развитие России в конце XIX - начале XX в. Данная проблема в большинстве из них не являлась единственной, а в ряде случаев и главной темой исследования. Вопрос о роли иностранных капиталов рассматривался указанными авторами наряду и в связи с целым комплексом проблем социально-экономического развития России, составлял неразрывное единство с ним. Но именно это обстоятельство с учетом высказываний В. И. Ленина позволило по-новому, иначе, чем в конце 40-х-начале 50-х годов, поставить изучение проблемы и, опираясь на более широкий материал, подойти к критике тезиса о полуколониальной зависимости России от западноевропейских государств.

Чтобы показать это, обратимся к основным положениям и выводам упомянутых выше конкретно исторических исследований, выделив сначала те из них, на которых все авторы более или менее сходятся. Прежде

118 Отметим, что ряд вопросов экономической, в том числе финансовой политики царизма в конце XIX-начале XX в., освещен А. Л. Сидоровым в его статье «Граф С. Ю. Витте и его „Воспоминания» (в книге: С. Ю. Витте. Воспоминания, т. 1. М., 1960).

всего не выдерживает проверки фактами возникшее еще в 20-х годах представление о полном порабощении, о подчинении русских коммерческих банков и отраслей промышленности иностранным финансовым капиталом. Авторы новейших работ, в той или иной степени затрагивающих проблему иностранных капиталов, на основе анализа самого разнообразного и чрезвычайно широкого фактического материала, предпочитают говорить о тесном союзе русского и иностранного капитала. Именно такого рода отношения между русскими и иностранными банками сложились на начальном этапе их совместной деятельности, в период промышленного подъема 90-х годов XIX в. Ю. Б. Соловьев, тщательно взвешивая формулировки, говорит, что во взаимоотношениях Петербургского международного коммерческого банка с французскими «общность интересов в одних вопросах переплетается с борьбой в других», указывает на «взаимную корысть», которая была «цементирующей основой» участников соглашения, далее пишет о свободном объединении «вполне автономных и никакими обязательствами между собою не связанных групп» 119. Рассмотрев историю образования и развала «большого русского синдиката» для финансирования электрических предприятий в России, в котором Международный банк участвовал уже совместно с немецкими фирмами и банками, В. С. Дякин приходит к выводу, что «во всей этой борьбе Петербургский международный банк выступал не в качестве посредника и проводника политики германских или французских капиталов, а преследовал свои собственные цели и интересы, активно добиваясь осуществления этих целей. Но было бы неверно,- продолжает дальше исследователь,- изображать Петербургский международный банк и проводником русских национальных интересов. Его политика как во время борьбы вокруг «большого синдиката», так и в других случаях определялась своекорыстной выгодой банка в каждом конкретном случае, что, впрочем, характерно для любого капиталистического .предприятия» 120.

119 Ю.Б.Соловьев. Указ. соч., стр. 394, 403. 404.

120 В. С. Дякин. Из истории проникновения иностранных капиталов в электропромышленность России («Большой русский синдикат 1899 г.»), стр. 238.

Таковы отношения между русскими и иностранными банками в переходный период к империалистической стадии развития. В принципе такими же оставались они и в дальнейшем. «Русско-Азиатский банк в своих взаимоотношениях с французскими банками занимал вполне самостоятельную позицию»,- подводит итог своим наблюдениям В. И. Бовыкин.- «Во взаимоотношениях русской и французской банковских групп имело место тесное сотрудничество, в котором в равной степени были заинтересованы обе стороны» 121.

Так складывалось отношения между русскими и иностранными банками. Нечто подобное было и в области взаимоотношений русских и иностранных промышленных монополий. «Ни английским, ни германским, ни французским судостроительным фирмам не удалось добиться передачи им заказа на строительство первых линейных кораблей, с которых царизм .приступал к возрождению военно-морского флота»,- пишет К. Ф. Шацилло. Но свою долю барышей на строительстве военных судов для России, продолжает он, иностранный капитал все же получил, «вступив в союз с русским монополистическим капиталом» 122. Итак, союз, а не безусловное и полное подчинение- так определяют исследователи сущность взаимоотношений между русским и иностранным финансовым капиталом.

Уже это определение включает в себя как оценку слабости русской экономики вообще, ибо она не могла успешно развиваться без притока иностранных капиталов, так и оценки определенной силы русского финансового капитала, с которой иностранному капиталу, проникавшему в Россию, приходилось считаться. Поэтому, установив преобладающий тип отношений между русским и иностранным финансовым капиталом, исследователи попытались ответить далее и на вопрос о том, что позволяло российским банкам и монополиям, которые обычно уступали по абсолютной мощи своим иностранным

121 В. И. Бовыкин. Банки и военная промышленность России накануне первой мировой войны, стр. 132, 133 (далее: В. И. Бовыкин. Банки н военная промышленность...). 122 К. Ф. Шацилло. Военно-морские программы России, стр. 77. См. также: Иностранный капитал и военно-морские программы России накануне первой мировой войны, стр. 77, 87.

партнерам, занимать в рамках империалистического союза, где характер взаимоотношений определяется силой его участников, позицию более или менее равноправной стороны.

Здесь выделяются обстоятельства троякого рода. Во-первых, устремившийся в Россию иностранный финансовый капитал представлял собою далеко не единое целое и действовал отнюдь не солидарно. Он был представлен не только разными национальными группировками, но и в пределах каждой из них велась неприкрытая конкурентная борьба за то, чтобы получить и отхватить больше. Упомянутые выше исследования Ю. Б. Соловьева и В. С. Дякина рассматривают взаимоотношения Петербургского международного банка с иностранными примерно в одних и тех же хронологических рамках, причем у первого автора банк выступает партнером французского, у второго-главным образом немецкого финансового капитала. Оба исследователя тонко и убедительно показали, как умело руководители Международного банка использовали противоречия в стане своих партнеров одной национальности для проведения своей линии и достижения своих целей. Показали они и более широкие маневры Международного банка, его, так сказать, общую стратегию, учитывавшую противоречия не только в пределах, но и между национальными «фракциями» своих союзников 123. Такую же линию Международный банк проводил и позже, накануне первой мировой войны. Так же действовал и Русско-Азиатский банк 124.

Второе обстоятельство, позволявшее русским банкам и монополиям занимать более или менее равноправную позицию во взаимоотношениях со своими иностранными партнерами, заключается в знании и понимании местных условий. Это сказалось не только на отношениях между русскими и иностранными банками, что единодушно подчеркивается всеми исследователями, но и при организации в России иностранных акционерных обществ и предприятий. Нередки случаи, когда хозяева

123 См. В. С. Дякин. Из истории проникновения иностранных капиталов в электропромышленность России («Большой русский синдикат 1899 г.»), стр. 225, 229, 239 и др.

124 См. В. И. Бовыкин. Банки и военная промышленность стр. 132-133.

иностранных компаний вообще не появлялись в России, ограничиваясь «стрижкой купонов», и практическое руководство предприятиями находилось в руках русских администраторов и технического персонала 125.

Было, наконец, и еще одно обстоятельство, ставившее русские банки и монополии в выгодное положение во взаимоотношениях с иностранными,-более тесные, непосредственные связи с государственным аппаратом царизма и придворным окружением. Так, А. А. Фурсенко показал, что именно при помощи Международного коммерческого банка французские Ротшильды поддерживали связи с Витте, который не только оказывал содействие их планам и начинаниям в России, но и сам Оказывал давление на парижские «деловые круги», и свою очередь используя весь арсенал средств, применявшихся Международным банком в отношениях с французской стороной, в том числе умело играя на противоречиях между французскими, немецкими и английскими капиталистами 126.

Своеобразное разделение функций наблюдалось у русских и французских банков, выступавших совместно финансировании железнодорожного строительства в России. «Первым,-отмечает А. М. Соловьева,- Принадлежала руководящая роль в основании новых Железнодорожных обществ и добывании концессий, вторым - руководящая роль в реализации железнодорожных облигационных займов» 127. «Французский финансовый капитал,- пишет тот же исследователь в другой работе,- был заинтересован в посредничестве русских банков, так как тесные связи крупнейших петербургских банков с царским правительством обеспечивали получение наиболее выгодных железнодорожных Концессий, всевозможных льгот и т. п.» 128.

125 См. Л. Н. Колосов. Очерки истории промышленности..., Стр. 113. 133 и др.; Ц. Л. Фридман. Иностранный капитал в дореволюционном Казахстане, стр. 61-62 и др.

126 А. Л. Фурсенко. Парижские Ротшильды и русская нефть С. 34-40.

127 А. М. Соловьева. К вопросу о роля финансового капитала в железнодорожном строительстве России накануне первой мировой войны, стр. 188.

128 См. вступительную статью А. М. Соловьевой к публикации «Роль банковского капитала в железнодорожном строительстве...» «Материалы по истории СССР», т. VI. стр. 578.

Анализ рассмотренных обстоятельств и привел к пересмотру навеянных литературой 20-х годов представлений о полной зависимости русских банков и предприятий от иностранных капиталов, представлений, основывающихся на количественных подсчетах удельного веса иностранных капиталовложений по их национальной принадлежности. Такие подсчеты дают известное представление о роли отдельных иностранных денежных рынков в финансировании тех или иных русских банков и предприятий. Но они не вскрывают, а наоборот, затемняют действительную картину взаимоотношений русского и иностранного финансового капитала, русских и иностранных банков и монополий. Широко используя иностранный капитал в качестве базы и опоры своей деятельности, уступая иностранным банкам весьма значительную часть прибыли, полученной в результате совместных учредительско-эмиссионных операций в России (в нашей литературе уже сделаны конкретные расчеты примерных размеров такой прибыли и ее распределения между русскими и иностранными банками) 129, русские коммерческие банки при проведении своей политики не считались, однако, с преобладанием капиталовложений той или иной национальности. В результате "профранцузский», по старым представлениям, Русско-Азиатский банк использовал техническую помощь австрийских и немецких фирм; «немецкий» Международный коммерческий банк действовал вместе с английской фирмой «Виккерс» и французским банком «Генеральное общество». Таким образом, финансовые магнаты, направлявшие деятельность русских коммерческих банков, были более самостоятельными и независимыми от различных иностранных банков, чем они изображались ранее. Особенно наглядно это проявилось в годы первой мировой войны. И. В. Маевский и И. В. Фолюшевский напрасно подвергли критике отмеченное еще П. И. Лященко положение об освобождении ряда промышленных предприятий от иностранной зависимости. Это твердо установленный и всесторонне обоснованный в новейших исследованиях факт. При этом дело вовсе

129 См. вступительную статью В. И. Бовыкина к его публикации «Из истории взаимоотношений банков с промышленностью накануне первой мировой войны».-«Материалы по истории СССР», т VI. стр. 523-526.

не ограничивалось конфискацией предприятий, принадлежавших немецким владельцам. Речь идет об освобождении от иностранной зависимости - технической и финансовой - целых отраслей народного хозяйства. В отношении морской судостроительной промышленности это доказано К. Ф. Шацилло130; в отношении коксохимической промышленности это обосновано Э. Урибес131; к аналогичным заключениям пришел Ю. Н. Нетесин, исследуя историю акционерного общества «Фельзер и К°» 132; к подобным же выводам приводит рассмотрение истории военно-промышленной группы Русско-Азиатского банка в 1916-1917,гг., когда банк скупил акции Новороссийского общества, принадлежавшего англичанах, и переуступил их Русскому обществу для изготовления снарядов и военных припасов 133; наконец,

130 Отметив, что освобождение судостроительной промышленности России от влияния и господства иностранных судостроительных фирм началось еще накануне первой мировой войны, К. Ф. Шацилло пишет: «Годы войны в еще большей степени способствовали освобождению судостроительной промышленности Юга от иностранной зависимости. Широко используя казенные ссуды, Международный банк и созданный им трест организовали ряд новых и сложнейших производств... С вводом этих заводов в строй «Новаль-Руссуд» мог делать сам, совершенно не прибегая к иностранной помощи, любые военные корабли... Судостроительная промышленность на Юге России полностью освобождалась от иностранной опеки» (К. Ф. Шацилло. Иностранный капитал и военно-морские программы России накануне первой мировой войны, стр. 100).

131 Создание на Юге России акционерного общества «Коксобензол» во главе с Н. А. Второвым покончило с монопольным положением бельгийской фирмы «О. Пьетт», сосредоточившей в своих руках, наряду с фирмой «Эванс Коппс», той же национальной принадлежности, все строительство коксовых печей и бензольных заводов. По договору с «Коксобензолом» (июнь 1916 г.) «О. Пьетт» обязывался не участвовать в строительстве коксовых печей и заводов, устраиваемых помимо «Коксобензола», передавал в исключительное пользование нового общества принадлежавшие ему патенты и чертежи и техническую организацию. «Фактически «О. Пьетт» терял всякую самостоятельность, находясь в полной финансовой зависимости от „Коксобензола"»,-отмечает Э. Урибес (Указ. соч., стр. 58). Такова судьба бельгийской фирмы, которую И. В. Фолюшевский называет в качестве примера засилья иностранцев на Юге России.

132 Ю. Нетесин. Из истории проникновения германского капитала и экономику России, стр. 44-45. 133 См. В. И. Бовыкин, К. Н. Тарновский. Концентрация производства и развитие монополий в металлообрабатывающей промышленности России, стр. 27; К. Н. Тарновский. Формирование государственно-монополистического капитализма..., стр. 239-243.

процесс поглощения предприятий с большим удельным весом иностранных капиталов пошел еще быстрее, когда Русско-Азиатский банк стал выступать и действовать совместно с концерном Стахеева-Батолина. Во всех этих многочисленных слияниях, поглощениях, «фузиях» и т. д. русские коммерческие банки, капиталы которых многократно увеличились в результате обслуживания «работы на оборону», выступали как инициаторы, как главные действующие лица, как действительные хозяева экономики страны. Таким образом, не «филиалы» иностранных банков и не их «придатки», а в достаточной степени самостоятельные банковские монополии России, составная часть российской финансово-капиталистической системы - такими представляются .русские коммерческие бании в свете новейших исследований советских историков и экономистов.

К аналогичным, примерно, заключениям приводят логика, и выводы новейших исследований относительно роли иностранных капиталов в промышленных акционерных компаниях и монополистических объединениях. Значительный удельный вес иностранных капиталовложений в ряде отраслей крупнокапиталистической промышленности еще не дает оснований сближать экономику дореволюционной России с экономикой стран колониального или полуколониального типа. Крупные индустриальные предприятия колониальных и полуколониальных стран принадлежат, как правило, иностранцам и связанным с ними представителям компрадорской буржуазии. В этом - их видимое сходство с рядом промышленных предприятий, действовавших в дореволюционной России. Но между ними есть и существенное различие. Оно заключается прежде всего в том, что крупные капиталистические предприятия, основанные иностранным капиталом в колониях и полуколониях, вырастают там не на базе внутренних материальных потребностей развития экономики этих стран, а в результате потребностей экономики метрополии. Они не обслуживают нужды населения или народного хозяйства той страны, на территории которой они расположены, а предназначены для выкачки ценного сырья (нефти, цветных металлов, хлопка, сахара и т. д.) для промышленности метрополии, где оно перерабатывается или

истребляется. Они, следовательно, не являются органической частью экономики колониальных или полуколониальных стран, а представляют собою ответвления, филиалы монополистических объединений метрополии. Они тормозят экономическое развитие колониальных и полуколониальных стран, используют их как сырьевой придаток империалистической экономики страны-метрополии.

В России дело обстояло иначе. «Насаждение капитализма сверху», выразившееся в развитии железнодорожной сети и тяжелой промышленности, которые создавались при активной государственной помощи и при участии иностранного капитала, происходило в России в условиях «усиленного роста капитализма снизу» 134. Первый процесс, в котором главным образом и принял "участие иностранный капитал, был в какой-то мере следствием и дополнением второго, основного и определяющего процесса. Создание крупных промышленных Предприятий явилось реализацией назревшей материальной потребности российской экономики, и прилив капиталов из-за границы ускорил течение намечавшегося и развертывавшегося процесса. Таким образом, если в странах колониального или полуколониального типа иностранный финансовый капитал н а п р а в л я ет развитие экономики сообразно собственным интересам, то в России извлекать доходы на вложенные капиталы можно было, приспо с аб л и в а ясь к общей линии "экономического развития, влияя на это развитие. Возникшие при прямом участии иностранного капитала крупгные капиталистические предприятия не противостояли экономике страны, как это имеет место в колониях или полуколониях, а были ее неразрывной частью.

Вся продукция тяжелой промышленности Юга, весь уголь Донбасса, нефть Баку, медь Урала и Казахстана и т. д. вырабатывались и добывались для внутреннего потребления, для нужд российской экономики. И даже Г. Д. Бакулев, пытавшийся объяснить направление иностранных капиталов в ту или иную отрасль промышленности России потребностями развития народного

134 См. В. И. Ленин. Полное собрание сочинений, т. 20, стр. 38. -213-

хозяйства стран-импортеров, не отрицает этого совершенно бесспорного факта 135. Уже в силу этого обстоятельства нельзя рассматривать российские промышленные общества с большим удельным весом иностранных капиталовложений своеобразной «агентурой» западного империализма в экономике России, своего рода «государством в государстве». Нельзя с этой меркой подходить и к оценке монополистических объединений в металлургической, металлообрабатывающей и топливной промышленности России, удельный вес иностранного капитала в предприятиях которых был весьма значительным. Теперь имеется ряд серьезных исследований монографического характера, посвященных истории важнейших монополий. Приведенный выше вывод о том, что главные закономерности, формы и этапы развития монополий в России в основных чертах были те же, что и в других империалистических государствах, был сделал и с учетом изучения истории монополистических объединений со значительным удельным весом иностранного капитала. Иными словами, эти последние в своем абсолютном большинстве действовали в России не как обособленные фракции или филиалы иностранных монополий, а как составная часть системы российского монополистического капитализма. Политика топливных и металлургических монополий по сдерживанию и даже сокращению производства проводилась не только «по указке» из-за границы, а определялась прежде всего собственными интересами монополий-погоней за прибылями, конкурентной борьбой и т. д. В этом отношении «Продамета», «Продуголь» и другие монополистические объединения, в предприятиях которых удельный вес иностранного, главным образом франко-бельгийского, капитала был достаточно велик, были не хуже и не лучше своих чисто русских партнеров и конкурентов и сами враждовали и конкурировали друг с другом. Обо всем этом приходится писать не только потому, что среди советских историков и экономистов есть еще

135 «Почти весь уголь, добываемый в России, и значительная часть продукции черной металлургии Юга потреблялись казной и крупными централизованными потребителями... Потребности широкого внутреннего рынка... оставались неудовлетворенными» (Г. Д. Бакулев. Черная металлургия Юга России, стр. 161).

сторонники чисто статистического метода изучения проблемы иностранных капиталов в России. Даже в работах исследователей, иначе подходящих к вопросу, т. е. занимающихся изучением проблемы иностранных капиталов в связи с разработкой истории коммерческих банков, промышленности, монополий, экономической политики правительства, встречаются еще отголоски старых представлений, восходящие к концепции полуколониальной зависимости России и нарушающие логику их исследований. Покажем это на нескольких примерах.

Мы подробно говорили выше о широком распространении в советской литературе 20-х-начала 30-х годов навеянного Р. Гильфердингом представления о господстве банков над промышленностью как единственно возможном типе отношений в процессе формирования финансового капитала. Это представление в соединении с чисто статистическим методом изучения роли иностранных капиталов приводило ряд исследователей к выводу об установлении господства иностранного финансового капитала над промышленностью России по мере и в результате внедрения русских коммерческих банков в дела промышленных предприятий. Из такого представления исходил, в частности, и П. В. Оль в своих подсчетах удельного веса иностранных капиталовложений в русские акционерные компании. Если прямых данных об участии иностранных капиталов в делах промышленного предприятия не имелось, но было известно, с каким банком оно связано, П. В. Оль определял его «национальную принадлежность» в соответствии с «национальной принадлежностью» банка, устанавливая последнюю чисто статистическим путем по преобладанию тех или иных заграничных капиталовложений. Мы видели, насколько далеко все это от действительности. Тем не менее в новейшей литературе можно встретить полное возрождение подобных представлений. Здесь прежде всего следует сказать о вышедшей в 1962 г. монографии М. П. Вяткина 136. В книге собран и обработан большой фактический материал о состоянии экономики и проникновении монополистического капитала в Среднюю Азию. Автор правильно

136 М. П. Вяткин. .Монополистический капитал в Средней Азии. Фрунзе, 1962.

поступает, разграничив в своей работе военно-феодальный и капиталистический империализм 137. Однако ознакомление с содержанием работы М. П. Вяткина показывает, что, сделав значительный шаг вперед в понимании вопроса о соотношении военно-феодального и капиталистического империализма в России, автор буквально воспроизвел, да еще в утрированном виде, главный вывод сторонников концепции «денационализации» российского капитализма об отсутствии в России самостоятельной системы монополистического капитализма.

Конечный вывод М. П. Вяткина сформулирован им в следующих словах: «Туркестан, оставаясь в политическом отношении колонией российского царизма, в экономическом - постепенно превращался в колонию международного финансового капитала» 138. Как доказывается этот вывод? Простым отождествлением проникновения в Туркестан русских коммерческих банков с проникновением иностранного финансового капитала. Но для этого нужно представить русские банки простыми филиалами иностранных. М. П. Вяткин так именно и поступает, полностью воспроизводя на страницах своей книги терминологию и методы сторонников «денационализации» русского капитализма. Уже на стр. 44 он делит коммерческие банки России, вторгавшиеся в экономику Туркестана, на банки «французской» и «германской» ориентации. В дальнейшем он неоднократно напоминает, какой «ориентации» придерживался тот или иной банк 139, и этого оказывается достаточным, чтобы прийти к выводу о том, что Туркестан превращался в колонию «международного финансового капитала». «Таким образом,-пишет автор о «нарастании» этого процесса,-хлопкоочистительная и тесно связанная с ней маслобойная промышленность края оказались под контролем крупнейших банков страны, а через них- французского (главным образом Русско-Азиатский банк) и в меньшей мере германского (Сибирский банк)

137 «В плане столкновений капиталистического империализма и военно-феодального империализма в Туркестане,-пишет М.П.Вяткин,- мы и рассматриваем вопрос о проникновении монополистического капитала в Среднюю Азию» (там же, стр. 21). 139 Там же, стр. 160. 140 См. там же, стр. 62. 78, 92, 101, 102, 128, 130 132 135 137-138, 147, 155.

финансового капитала»140. Так же «доказывается» захват международным финансовым капиталом нефтяных богатств Туркестана 141, его проникновение в угольную промышленность Средней Азии 142 и в железнодорожное строительство 143. Перед нами полное возрождение главного тезиса сторонников «денационализации» российского капитализма: международный банковский капитал подчинил себе русскую промышленность через русские акционерные коммерческие банки, с той лишь разницей, что у М. П. Вяткина речь идет не о русской промышленности, а об экономике Туркестана. И это в книге, изданной в 1962 г.!

Книга М. П. Вяткина-действительно уникальный случай. Но отдельные рецидивы давно, казалось бы преодоленных представлений о русских коммерческих банках как простых филиалов иностранных банков, встречаются и в других работах. Так, Ц. Л. Фридман называет Русско-Азиатский банк «фактически французским», поскольку «в нем из 72% иностранного капитала на долю французского приходилось 60%». В другом месте, обосновывая предположение об участии иностранного капитала в финансировании общества Семиреченской железной дороги, автор указывает на то, что в числе директоров этого общества находился А. И. Путилов, который вообще активно участвовал в железнодорожном строительстве «вместе с англо-французскими капиталистами» 144.

Мы говорим сейчас не о конкретном факте (иностранный капитал действительно принимал участие в финансировании общества Семиреченской железной дороги145), мы говорим о неправильном приеме доказательства предположения об участии иностранного капитала в том или ином предприятии. В свете изложенного выше, участие русского банка в финансировании

144 Ц. Л. Фридман. Иностранный капитал в дореволюционном Казахстане, стр. 28, 49-50. 145 А. М, Соловьева называет даже конкретную цифру участия французского капитала в финансировании общества Семиреченской железной дороги. По ее подсчетам, доля его была равна 17% («Исторические записки», т. 55, стр. 190, табл. 3).

В этой связи следует остановиться и на еще одном представлении, достаточно широко распространенном в литературе. В ряде случаев та или иная отрасль народного хозяйства России, если в ней достаточло велик удельный вес иностранных капиталовложений, характеризуется как «простой придаток» экономики более развитых стран. «Грозненская нефтяная промышленность, -пишет, например, Л. Н. Колосов, - все в большей степени становилась простым придатком более развитой промышленности великих держав». И далее делается более общий вывод: «Развитие грозненской промышленности было сходно с развитием других отраслей, попавших в руки иностранных дельцов. Поэтому развитие сравнительно небольшой грозненской промышленности показывает, что угрожало нашей стране, если бы в ней не произошла Великая Октябрьская революция, избавившая Россию от угрозы превращения в колонию империалистов Запада» 146.

Подобные формулировки можно встретить и в других исследованиях, посвященных изучению роли иностранных капиталов в той или иной отрасли промышленности дореволюционной России. И если мы остановились на монографии Л. Н. Колосова, то сделали это потому, что сам автор вовсе не склонен преувеличивать роль и значение иностранных капиталов для развития нефтяной промышленноспи России. Он показал это своим отношением к крайним выводам сторонников «денационализации» российского капитализма, отрицавших наличие

146 Л. Н. Колосов. Очерки истории промышленности..., стр. 265. -218-

в России системы русского финансового капитала147. Он показал это фактическим материалом и всей логикой своего исследования, подчеркнув решающую роль отечественных капиталов и предпринимателей на начальном этапе развития крупной промышленности Грозного148, с одной стороны, а с другой стороны-поместив в своей монографии подробный разбор статистических данных П. Оля, В. Зива и Л. Эвентова, преувеличивавших, как это следует из подсчетов самого Л. Н. Колосова, размеры иностранных капиталовложений в нефтяную промышленность Грозного 149. И тем не менее, Л. Н. Колосов пишет о превращении грозненской промышленности в «.простой придаток» более развитой промышленности стран Запада, да еще усматривает в этом общую тенденцию развития всех отраслей народного хозяйства, попавших в руки «иностранных дельцов». В итоге Л. Н. Колосов фактически присоединяется к крайним выводам сторонников «денационализации» российского капитализма, рассматривавших Россию в качестве колонии или полуколонии иностранного капитала, с критики которых он начал. Получается очевидное противоречие, характерное не только для очень интересной :в целом работы Л. Н. Колосова 150.

147 Л. Н. Колосов. Очерки истории промышленности..., стр. 107. 148 Там же, стр. 105. 149 Там же, стр. 118-133. Подобная же работа выполнена А. М. Соловьевой. На основании данных банковских договоров она подсчитала, что средняя доля участия иностранного капитала в акционерном капитале железнодорожных обществ, образованных в предвоенный период, составляла 28,5 °/о. Соответствующая цифра П. В. Оля-50,5% («Исторические записки», т. 55, стр. 190-191). 150 В настоящее время Л. Н. Колосов пересмотрел выводы своей монографии. «Рассмотренный частный случай с максимовской фирмой,-пишет он в заключении своей недавно опубликованной работы,-предупреждает против упрощенного понимания зависимости России от иностранного империализма и диктует необходимость учета всей сложности и противоречивости этого процесса» (Л. Н. Колосов. К вопросу о роли русских капиталов в дореволюционной грозненской нефтяной промышленности.-«Об особенностях империализма в России», стр. 392). В этой же работе Л. Н. Колосов уточняет свои подсчеты участия английских капиталов в нефтяных предприятиях Максимова и убедительно показывает, что с учреждением в Лондоне Англо-Русско-Максимовского общества (АРМО) свыше 87% акций оставалось собственностью семейства Максимовых. «Такое распределение акций,-пишет Л. Н. Колосов,- свидетельствует о русском характере этой английской по названию и по месту ее организации фирмы» (там же, стр. 387). Наблюдения и выводы исследователя представляются нам принципиально важными. До сих пор в нашей литературе наличие правления того или иного общества за границей рассматривается как неопровержимое доказательство иностранного характера фирмы. Надо полагать, что установленный Л. Н. Колосовым случаи окажется не единичным.

151 В. Н. Бовыкин. О некоторых вопросах изучения иностранного капитала в России // «Об особенностях империализма в России» стр. 250-313. -219-

Означает л.и все изложенное выше отрицание вообще какой-либо зависимости России от иностранного капитала? Нет, не означает. Проанализированными выше исследованиями опровергнуто положение о полуколониальной зависимости экономики России с фактической стороны. В обстоятельной работе В. И. Бовыкина исчерпывающим образом доказано, что В. И. Ленин никогда не относил царскую Россию к разряду полуколониальных государств 151. Предстоит, следовательно, точнее в соответствии с фактами определить сп е ц и ф и ку зависимости России от иностранного капитала. Но для этого нужно отказаться от догматических положений, составлявших концепцию полуколониальной зависимости России или ей сопутствующих. Первое из них сводится к примитивному представлению, согласно которому приток иностранного капитала всегда влечет за собою утрату экономической и политической самостоятельности страны. Применение чисто статистического метода изучения проблемы целиком опиралось на это представление. Однако в эпоху империализма финансово-экономические и политические связи, возникающие на базе вывоза капиталов, становятся всеобъемлющими в том смысле, что ими охватываются как старые, так и молодые страны, как зависимые, так и полностью самостоятельные. Критикуя представленный Сокольниковым в октябре 1917 г. проект программы партии, в котором говорилось о «новых странах, являющихся... полем приложения экспортируемого капитала, ищущего сверхприбылей», В. И. Ленин писал: «Трудно принять здесь правильным указание на сверхприбыли и на новые страны, ибо вывоз капитала развился также из Германии в Италию, из Франции в Швейцарию и т. под. Капитал стал вывозиться при империализме и в старые страны, и не только ради сверхприбылей. То, что вер

но по отношению к новым странам неверно по отношению к вывозу капитала вообще»152.

Второе положение сводится к отрицанию каких-либо различий в характере воздействия на экономику России финансового капитала таких, например, стран, как Франция, Англия и Германия, хотя особенности развития этих стран и соответственно-характер экспорта капиталов был и далеко неодинаковыми. Наконец, третье йредста.вление, сопутствовавшее концепции полуколониальной зависимости России, заключается в том, что при оценке роли иностранных капиталов, их влияния на социально-экономическое и политическое развитие страны недостаточно учитывались различия в формах притока иностранных капиталов. С развитием деятельности русских банков, по мере роста внутренних накоплений и формирования финансового капитала зависимость ряда отраслей народного хозяйства страны от иностранного капитала ослабевала. Однако параллельно с этим развивался и другой процесс-постоянное усиление финансовой зависимости царского, а потом и Временного правительств от крупнейших империалистических держав мира в результате внешних займов, т. е. притока иностранных капиталов в с с у д н о й форме. Воздействие внешних займов на весь ход социально-экономического и политического развития страны было более глубоким и более пагубным. Дело заключается не только в том, что сумма дивидендов, вывозимых из России, была значительно меньше суммы, уходившей в сейфы заграничных банков как проценты по полученным займам. Отличия между обоими видами платежей за .границу заключаются также и в том, что первые являлись «данью» за производительно использованные иностранные капиталы, а вторые-за иностранные средства, направлявшиеся лишь частично на развитие национальной экономики; дивиденды всегда представляли часть капиталистической прибыли, т. е. вычет из реального дохода страны, а проценты по займам вы плачивались за счет бюджетных поступлений, размер которых не отражал и не соответствовал, росту национального дохода. Платежи по займам обеспечивались всей финансовой, налоговой и внешнеторговой политикой

152 В. И. Ленин. Полное собрание сочинений, т. 34, стр. 368. -221-

правительства. Они производились за счет урезывания бюджетных расходов по эксплуатации железных дорог, расходов на нужды культуры и просвещения, «винной монополии», форсирования разорительного для широких крестьянских масс экспорта хлеба. Повышение налогов вслед за заключением очередного займа за границей-вполне установленная закономерность.

Нужно, наконец, учитывать влияние внешних займов на социально-политическое развитие России. Мы не говорим уже о «целевых» займах-самый крупный 844-миллионный заём 1906 г. был полностью использован на покрытие «расходов» по подавлению первой революции в России. Но достаточно сопоставить характер использования внешних и внутренних государственных займов (это проделано Ю. Н. Шебалдиным), чтобы убедиться в том, что направление заграничных средств на производительные расходы (например на железнодорожное строительство) позволяло использовать внутренние займы на укрепление помещичьего государства, на его военно-полицейские нужды. Таким образом, даже «производительно» использованные внешние государственные займы вели к закреплению экономической и политической отсталости страны.

В особенности это сказалось в годы первой мировой войны. Экономически отсталая царская Россия не могла воевать без материальной и финансовой помощи своих империалистических союзников. В свою очередь условия предоставления этой помощи поставили царское правительство в положение неравноправного партнера. «Россия,-пишет А. Л. Сидоров,-должна была вывозить золото. Она была стеснена в праве расходования кредитов. Действительным хозяином этих кредитов было не русское правительство, а правительство Великобритании, которое размещало военные заказы России в США по повышенным ценам и на выгодных для себя условиях» 153.

Таким образом, общая тенденция .нарастания зависимости дореволюционной России от западного империализма

153 А. Л. Сидоров. Финансовое положение России в годы первой мировой войны, стр. 529-530. Об отношениях России и Англии см. также: Д. С. Бабичев. Д.еятельность русского правительственного комитета в Лондоне в годы первой мировой войны (1914- 1917).-«Исторические записки», т. 57.

несомненна. Но это была именно тенденция, а не завершенный процесс. К тому же и проявлялась она в результате действия не вполне однородных, зачастую противоречивых линий развития. Надо различать зависимость экономики страны от иностранных капиталов и финансовую зависимость самого царизма. Первая развивалась противоречиво и зигзагообразно.Даже в годы мировой войны, не говоря уже о периоде промышленного подъема 1909-1913 гг. в результате роста внутренних накоплений в стране наблюдались тенденции к ослаблению непосредственной зависимости от иностранного финансового капитала. Напротив, финансовая зависимость царизма, сложившись еще в домонополистический период, возросла затем во время революции 1905-1907 гг. и многократно усилилась в годы первой мировой войны. Что же касается квалификации характера зависимости царской России в довоенный период и во время первой мировой войны, но это может быть результатом будущих конкретных исследований.

Научная сессия в Ленинграде явилась важным этапом и в подведении итогов разработки проблемы военно-феодального империализма в России. До середины 30-х годов эта проблема не разрабатывалась в советской историко-экономической литературе. В 1934 г. в журнале «Историк-марксист» появилась специальная работа Н. Н. Ванага, в которой ленинский термин «военно-феодальный империализм» трактовался как определение особенности капиталистического империализма з России, как «звено в цепи новейшего капиталистического империализма» 154. Вскоре выявилась и другая гочка зрения, сторонники которой вкладывали в ленинскую формулу более ограниченное, специфическое социальное

154 Н. В а н а г. Ленин о военно-феодальном империализме царской России.-«Историк-марксист», 1934, № 1 (35), стр. 22.

156 П. В. В олобуе в. Монополистический капитализм в России и его особенности. М., 1956, стр. 35; он же. Об особенностях русского империализма.- «Преподавание истории в школе», 1957, № 4, стр. 21-30. 157 П. А. Хромов. Очерки экономики России периода монополистического капитализма. М., 1960. 158 А. Я. Грунт и В. Н. Фирстова. Россия в эпоху империализма, вып. 1 (1890-1907 гг.). М„ 1959, стр. 52; вып П (1907- 1917 гг.). М„ 1960, стр. 13. 159 См„ напр., Л. М. Копелев. К вопросу о развитии монополий в промышленности Украины.-Труды Харьковского политехнического ин-та им. В. И. Ленина, 1955, т. V, серия обществ, наук, стр. 75; А. И. Васильков а. Социально-экономические и политические предпосылки Великой Октябрьской социалистической революции.- «Коммунистическая партия в борьбе за победу Октября». М., 1979, стр. 12, 15; И. В. Ф о л юше вский. Монополистический капитализм на Украине и его особенности, стр. 8; А. Ф. Яцкевич. Об экономической основе Великой Октябрьской социалистической революции. Ученые записки Брестского государственного педагогического института, вып. II. Минск, 1959. стр. 23.

сущности российского империализма, а как определение особенности политической надстройки, генетически связанной с отсталыми формами хозяйства царской России. Профессор И. М. Бровер пришел к такому выводу в результате анализа колониальной политики 160, академик Ф. А. Ротштейн - внешней политики России 161, а М. Я. Гефтер подчеркнул, что при применении понятия "военно-феодальный империализм» для характеристики типа монополистического капитализма в России «не получает должного освещения вопрос об объективной необходимости слома царизма в буржуазно-демократической революции и перегруппироаки классовых сил для перехода к социалистической революции» 162. Интересный анализ ленинских высказываний о военно-феодальном империализме дан в специальной статье В. И. Манцева 163. Наконец, совсем недавно А. Л. Сидоров, в прошлом не раз высказывавшийся против расширительного употребления понятия «военно-феодальный империализм» 164, выступил с большой статьей по этому вопросу, содержащей подробную историографическую справку, анализ основных высказываний В. И. Ленина и их применение к различным сторонам истории России периода им.периализма 165. Именно эта работа и послужила основой для широкого обсуждения проблемы на ленинградской сессии в сентябре 1961 г.

160 И. Б рове р. К вопросу об особенностях российского империализма.-«Вестник Академии наук Казахской ССР», 1953, № 7 (100), стр. 21-29. 161 Ф. А. Ротштейн. Международные отношения в конце XIX века. М-Л., 1960, стр. 161-165. 162 М. Я. Гефтер. Экономические предпосылки первой русской. революции.- «Доклады и сообщения Института истории АН СССР», 1955, вып. 6, стр. 24. 163 В. И. Манцев. В. И. Ленин о военно-феодальном «империализме» царской России.- «Вопросы политической экономии». М., 1960, стр. 119-130. 164 А. Л. Сидоров. Значение Великой Октябрьской социалистической революции в экономических судьбах нашей Родины.- «Исторические записки», т. 25, стр. 7; он же. Экономические предпосылки социалистической революции в России.-«История СССР» 1957, № 4, стр. 10-II. 165 А. Л. Сидоров. В. И. Ленин о русском военно-феодальном империализме (о содержании термина «военно-феодальный империализм»).- «История СССР», 1961, № 3. В расширенном и переработанном виде перепечатана в сборнике «Об особенностях империализма в России».

В. И. Ленин никогда -не отождествлял военно-феодальный и капиталистический империализм царской России; больше того, в его работах содержится последовательно проведенное разграничение этих понятий: термин «военно-феодальный империализм» В.И.Ленин применял только для характеристики царизма, т. е. политической надстройки России, его внутренней, внешней и колониальной политики. Истолкование же этого понятия как особенностей российского империализма ведет к преуменьшению и даже отрицанию наличия в России капиталистического империализма новейшего типа.

Таковы основные положения и выводы сторонников второго направления, основанные, как нам представляется, на точном анализе высказываний В. И. Ленина о военно-феодальном имшериализме. Попытаемся обосновать это.

Когда в конце 40-х годов П. И. Лященко в своей книге писал об особенностях империализма в России, он мог опираться на сравнительно небольшой конкретный материал по истории российского монополистического капитализма. Теперь же, когда история русских монополий и банков изучена более подробно, когда установлено наличие в России монополистических организаций высшего типа и достаточно развитого государственно-монополистического капитализма,- теперь применение понятия «военно-феодальный империализм» для характеристики особенностей монаполистического капитализма в России уже нельзя объяснить недостаточной изученностью фактического материала. В основе такого применения лежит смешение двух понятий: особенностей и м п е р и а л и зма в России как части капиталистического уклада, с одной стороны, и особенностей экономики России периода империализма-с другой. Не трудно видеть, что второе понятие более широкое, чем первое. Раскрыть его можно, опираясь на положения В. И. Ленина о многоукладности российской экономики, со сочетании капитализма как ведущего, ошределяющего уклада с пережитками феодализма и даже патриархальщины, а в пределах капиталистического уклада- о сочетании мелких кустарных промыслов с крупной промышленностью, высококонцентрированной и объединенной монополистическими организациями. Что же касается особенностей российского империализма, то

это понятие более узкое, оно не покрывает даже всего капиталистического уклада. «Империализм и финансовый капитализм есть надстройка над старым капитализмом»,- указывал В. И. Ленин 166 и резко критиковал Н. И. Бухарина за то, что тот выступал против включения в программу РКП (б) характеристики капиталистического уклада, т. е. «старого» доимпериалистического капитализма. «Коренные вопросы (имеются в виду прежде всего мировая война и пролетарская революция.-К. Т.) можно рассматривать только с точки зрения империализма»,-говорил Ленин, но сразу же предупреждал, что «составленную из разнородных частей действительность отбросить нельзя», что только с учетом ее сложности, ее многоукладности можно решить такие, например, вопросы, как отношение к среднему крестьянству. «Бели мы будем решать вопрос о нашем отношении к этому чуть ли не средневековому явлению (к среднему крестьянству), стоя исключительно на точке зрения империализма и диктатуры пролетариата, у нас совершенно не сойдутся концы с концами, и мы много набьем себе шишек» 167.

Поэтому все ленинские характеристики особенностей экономики России периода империализма подчеркивают прежде всего ее исключительно противоречивый характер. «Коренное противоречие, которое ведет к таким ужасным бедствиям...,-писал В. И. Ленин,-есть противоречие между капитализмом, высоко развитым в нашей промышленности, значительно развитым в нашем земледелии, и землевладением, которое продолжает оставаться средневековым, крепостническим. Нельзя выйти из этого положения без крутой ломки старого землевладения» 168. Или еще: «без ломки старых земельных порядков не может быть выхода из того противоречия, которое глубже всего объясняет русскую революцию: самое отсталое землевладение, самая дикая деревня - самый передовой промышленный и финансовый капитализм!» . Таким образом, п р о т и в о р ечие между

высокой ступенью развития капитализма в промышленности и банковом деле, или иначе - между капиталистическим империализмом и отсталым землевладением,- такова главная особенность экономики России периода империализма. В России, писал Ленин в книге «Империализм, как высшая стадия капитализма" «новейше-капиталистический империализм оплетен, так сказать, особенно густой сетью отношений докапиталистических» 170. Из обилия феодально-крепостнических пережитков в экономике страны, находившихся в противоречии с капитализмом, В. И. Ленин сделал вывод о неизбежности буржуазно-демократической революции в России; из наличия «новейше-капиталистического империализма» следовал его вывод о наличии необходимых предпосылок для социалистических преобразований в области экономики.

В смешении особенностей экономики России периода империализма и особенностей российского империализма мы и видим главную ошибку сторонников расширительного истолкования понятия «военно-феодальный империализм». Феодально-крепостнические пережитки в экономике страны определяются ими как особенность империализма в России и отсюда делается вывод о правомерности применения ленинского понятия о царизме как военно-феодальном империализме для характеристики российского империализма как империализма военно-феодального типа. В результате исчезает противоречивый характер экономики России. У Ленина целая гамма оттенков степени развития различных экономических укладов. Здесь же окрашенная в различные тона реальная картина заменяется чем-то средним, недостаточно оформившимся. И. В. Фолюшевскому принадлежит, пожалуй, наиболее законченная, но совершенно искусственная характеристика такого именно недостаточно оформившегося, полуфеодально-полукапиталистического империализма в России. «В. И. Ленин,--пишет он,-дал не только полное, охватывающее все стороны определение империализма, по и показал его особенности в отдельных стра.нах. Он охарактеризовал английский империализм как колониальный, французский- как ростовщический, германский - ка.к юнкерско-буржуазный,

170 В. И Ленин. Полное собрание сочинении, т. 27, стр. 378. -228-

российский-как военно-феодальный». В России «капитализм полуфеодальный перерос в военно-феодальный империализм. Это и составило характерную особенность российского империализма» 171. Нетрудно видеть, что такая трактовка особенностей экономического развития страны преуменьшает степень развития капиталистического империализма, не позволяет понять необходимость и подготовленность коренных буржуазно-демократических и социалистических преобразований.

Вот почему все более отчетливое разграничение двух понятий - особенности экономики России периода империализма, с одной стороны, и особенности роосийского империализма, с другой-явилось большим достижением историко-экономической литературы последних лет. «По своей экономической природе,- говорит А. Л. Сидоров,- российский империализм принципиально не отличался от новейшего капиталистического империализма, свойственного другим странам» 172. «Крепостнические пережитки не были особенностью российского империализма», «в экономических признаках империализма в России не было ничего феодального»,- пишет Е. Д. Черменский 173.

Обсуждение проблемы военно-феодального империализма царской России на ленинградской сессии Научного совета было хорошо подготовлено. До публикации в журнале «История СССР» доклад А. Л. Сидорова обсуждался на заседании секции Совета в Москве 174. В результате дискуссии позиции исследователей значительно сблизились, ибо главный оппонент докладчика - П. В. Волобуев-согласился с А. Л. Сидоровым в том, что в сочинениях Ленина понятием «военно-феодальный империализм» определяются особенности политической надстройки России, которая не полностью соответствует характеру экономики страны. Тем самым П. В. Волобуев

171 И. В, Фолюшевский. Указ. соч., стр. 8. 172 А. Л. Сидоров. В. И. Ленин о русском военно-феодальном империализме.-«История СССР», 1961, № 3, стр. 69; см. также сб. статей «Об особенностях империализма в России», стр. 51.

173 Е. Д. Черменский. История СССР. Период империализма (90-е гг. XIX в.-март 1917 г.). Пособие для студентов педагогических ин-тов. М„ 1959, стр. 18, 19.

174 Л. А. П о тапов а, К. Ф. Ш а ц и лл о. Обсуждение вопроса о военно-феодальном характере русского империализма.-«История СССР», 1961, №4. -229-

согласился с главной мыслью докладчика-о необходимости разграничения военно-феодального и капиталистического империализма царскои России. Вместе с тем П. В. Волобуев отметил, что необходимо иметь в научно-педагогическом обиходе краткое ошределение, которое отражало бы национальные особенности, специфику российского капиталистического империализма. Понятие «военно-феодальный империализм», по его мнению, вполне отвечает этому назначению.

Еще более плодотворным было обсуждение проблемы на сессии Научного совета в Ленинграде. Общая постановка вопроса, данная в статье А. Л. Сидорова и докладе И. М. Бровера 175, была дополнена несколькими конкретными сообщениями, посвященными анализу колониальной 176 и экономической политики царизма 177. В результате в ходе обсуждения проблемы лишь один исследователь-ленинградский историк И. К. Александров- настаивал на правомерности (применения формулы «военно-феодальный империализм» для определения особенностей монополистического капитализма в России 178.

Особо следует сказать о позиции П. В. Волобуева. Он окончательно отказался от взглядов, которые отстаивал ранее, подчеркнув, что «А. Л. Сидоров безусловно прав, решительно высказавшись против ошибочного мнения, будто В. И. Ленин называл русский империализм военно-феодальным и тем самым охарактеризовал его национальный облик» 179. П. В. Волобуев далее согласился

175 И. М. Бровер. Основные особенности империализма в России.-«Об особенностях империализма в России», стр. 53-72.

176 П. Г. Галузо. К истории колониальной эксплуатации Казахстана в конце XIX-начале XX в. (на материале южных районов Казахстана)-Там же, стр. 149-165; Б. И. Искандаров. Проникновение русского капитала и северные районы Таджикистана и Бухарского эмирата.-Там же, стр. 166-175. 177 И. Ф. Гиндин. Политика царского правительства в отношении промышленных монополий.-Там же, стр. 86-123. 178 Свою точку зрения И. К. Александров развил в статье «В. И. Ленин о российском империализме и его особенностях» (Ученые записки Высшей партийной школы. Кафедра политической экономии, вып. III. Л., 1961, стр. 175-191). Для статьи характерно отмеченное выше смешение понятий: особенности империализма в России и особенности экономики России периода империализма.

179 П. В. Волобуев. К вопросу о сущности военно-феодального империализма в России.- «Об особенностях империализма в России», стр. 73; А. Л. Сидоров не прав, когда упрекает П. В. Волобуева за то, что в статье, помещенной в сборнике «Об особенностях империализма в России», П. В. Волобуев будто бы считает возможным распространить понятие «военно-феодальный империализм» и на монополистический капитализм (см. А. Л. Сидоров. В. И. Ленин о русском военно-феодальном империализме.-«Об осо-Эенностях империализма в России», стр. 30). В разбираемой сейчас статье П. В. Волобуев этого уже не делает. -230-

с А. Л. Сидоровым и в том, что «В. И. Ленин, говоря об империализме в России, различал и даже противопоставлял капиталистический империализм и военно-феодальный» 180. Однако П. В. Волобуев выступил против отождествления военно-феодального империализма с царизмом. Подчеркнув, что оба эти понятия находятся у В. И. Ленина «в неразрывной связи», что «именно царизм являлся носителем и проводником политики военно-феодального империализма», П. В. Волобуев далее указывает, что «вопреки мнению А. Л. Сидорова... В. И. Ленин вовсе не вкладывал в формулу «военно-феодальный империализм» все стороны реакционной политики царского самодержавия. Напротив, он ограничивал сферу действия военно-феодального империализма (соответственно и содержание формулы) национально-колониальным вопросом, разумея под ним «империалистскую политику полуфеодального типа» 181. Главный довод П. В. Волобуева в защиту такого именно понимания вопроса заключается в том, что «отождествление военно-феодального империализма и царизма на деле ведет к затемнению, а то и снятию вопроса об эволюции царизма как политической надстройки в эпоху империализма, и, следовательно, затрудняет выяснение ее действительных особенностей», что по мере шагов на пути превращения в буржуазную монархию царизм «сочетал в своей как общей, так и империалистической политике военно-феодальные интересы и методы с буржуазными» 182.

обсуждаться вопросы о границах применения понятия военно-феодальный империализм, о его значении для исследования конкретных сюжетов социально-экономической и политической истории России. Полного единства взглядов по вопросу о том, что следует понимать под военно-феодальным империализмом-весь царизм как политическую надстройку или только отдельные стороны его политики,- еще не достигнуто. Нет согласованности и по поводу того, относится ли формула "военно-феодальный империализм" к царскому самодержавию эпохи империализма или ее можно распространить и на царизм «домонополистического периода. Но необходимость р а з г р а н и ч ения военно-феодального и капиталистического империализма царской России признана почти всеми участниками сессии и начинает завоевывать все большее число сторонников 183.

Вместе с тем - и к этому сводится второй итог обсуждения вопроса на Ленинградской сессии Научного совета-разграничение военно-феодального и капиталистического империализма сразу же повело за собою постановку ряда новых проблем, недостаточно разработанных в историко-экономической литературе. Их можно свести к двум главным, тесно связанным друг с другом вопросам. Один из них-об особенностях монополистического капитализма в России, другой-об экономической базе российского военно-феодального империализма. Это разные вопросы, но пути их решения сходятся и пересекаются, поскольку с разных сторон подводят к необходимости всестороннего изучения всей многоукладной российской экономики. Империализм является не только надстройкой над «старым» капитализмом, но и результатом его развития. Вопрос об особенностях монополистического капитализма в России является поэтому прежде всего частью более широкой проблемы, проблемы особенностей развития российского капитализма. Отсюда необходимость изучения «подпочвы»

183 Так, уже после сессии Научного совета отказался от своей прежней трактовки понятия «военно-феодальный империализм» А. Я. Грунт. В рецензии на книгу И. В. Бестужева А. Я. Грунт четко различает «военно-феодальный империализм» (царизм) и империализм капиталистический, несколько раз подчеркивая наличие противоречий между капиталистическим и военно-феодальным империализмом (см. «История СССР», 1962, № 4, стр. 1&3-164).

монополистического капитализма, т. е. всех ступеней и стадий капиталистического уклада, а также условий развития капитализма в России. Среди них наличие громадных остатков феодально-крепостнического уклада, а также государственное «казенное» хозяйство, которое ни в одной империалистической стране Западной Европы не имело такого значения, как в России. И именно здесь решение проблемы особенностей монополистического капитализма в России пересекается с решением вопроса об экономической базе российского военно-феодального империализма. Не являясь сами по себе особенностью российского монополистического капитализма, но существенным образом влияя на него, остатки феодально-крепостнического уклада, феодальных производственных отношений прежде всего составляли экономическую основу и базу российского военно-феодального империализма. То же самое, по всей вероятности, нужно сказать и в отношении казенного государственного хозяйства, в свою очередь представляющего собою довольно пестрое сочетание остатков государственного феодализма 184 (обширные кабинетские земли) и государственного капитализма в самом непосредственном смысле этого слова (казенные железные дороги, военные заводы и т. д.). Постановка указанных вопросов рядом участников сессии отразила закономерный поворот внимания исследователей от чисто «империалистической» проблематики и вопросов взаимоотношений капиталистических монополий с политической надстройкой к более широкой, комплексной проблеме, проблеме типа капиталистической эволюции России.

184 Это понятие введено в научный оборот академиком Н. М. Дружининым. См. Н. М. Дружинин. Государственные крестьяне и реформа П. Д. Киселева, т. 1, М.-Л.. 1946. Введение. -233-