§3. Особенности изучения культуры сибирского региона

В формирующейся исследовательской междисциплинарной модели и образовательных методиках с 1980-х гг. возрастает интерес к феномену родиноведения. Его значение осознается в широком социокультурном и научном контексте. Изложим наши представления о специфике обозначенных процессов¹. Укажем лишь, что история отечественного родиноведения еще не воссоздана.

Родиноведческий компонент следует отнести к группе типологических признаков, обозначающих утверждение индустриальной урбанизированной цивилизации и культуры, в которых ядром является активно действующая личность. Специфика его в этом качестве представляется в виде своего рода защитного механизма от нивелирующих тенденций в ментальности, в национальных духовных и социокультурных ценностях и идеалах. Причем человек конца XIX-XX вв. пытается осознать себя в резко изменяющемся мире (близь лежащем и/или отдаленном) и, теряя ощущение прочной связи с «почвой», начинает искать опору. Неслучайно в современной западноевропейской традиции интересующая нас проблема разрабатывается не только в конкретно-исторической динамике, но и акцентируя внимание на философско-мировоззренческом содержании понятия «Родина». Для сравнения приведем позицию немецкого ученого Райнера Пипмайера представленную в его статье «Философские аспекты понятия «Родина» (Heimatbegriffs), помещенной среди дискуссионных докладов сборника Федерального центра политического образования ФРГ (1989).

Он вводит четыре измерения новой трактовки понятия «Родина»: первое определяет его сущность через связь с обжитым пространством, которое окружало и будет окружать человека; второе вводит временную совокупную координату, соединяющую Воспоминания, Современность и Будущее; третье очерчивает границы Родины с помощью соответствующих мест деятельности человека; четвертое - отражает Родину как коммуникативную среду. Отметим открытость всех этих измерений².

Осмысление темы патриотизма, Родины как гражданских идеалов присутствовало в трудах российских ученых, публицистов. Оно шло параллельно с развертыванием самого родиноведческого движения. Этот философско-мировоззренческий пласт присутствует и в наследии сибиряков (от самых известных фигур - Г.Н.Потанина и Н.М.Ядринцева до забытых оригинальных ученых, представителей научно-педагогической интеллигенции Сибири, «пришлых» в местном сообществе, например, С.И.Гессен и М.М.Рубинштейн). Как и в российском масштабе, на региональном уровне имелись ученики и сподвижники, переводившие новацию в традицию, закреплявшую ее в виде создания инфраструктурных ячеек местных культурных гнезд. Их имена становятся известными из новейших публикаций³.

Для реализации замысла нашего учебного курса и пособия существенную помощь оказывают новейшие подходы сибирских археологов (преимущественно томских и омских научных коллективов, в том числе под руководством В.И.Матющенко) и этнографов («омская школа»: Н.А.Томилов и его ученики) Их работы раскрывают предысторию складывания регионального культурного пространства и культурные традиции коренных народов Западной Сибири. Остановимся на их оценках изменений в приоритетности изучаемых проблем. Об этом и об отличиях сибирской цивилизации, сформировавшихся в глубокой древности, пишет например, профессор В.И.Матющенко⁴. Он подчеркивает, что в условиях Сибири не существовало гарантий сохранения памятников древней истории и традиционной культуры. «Могучий каток народнохозяйственного освоения безжалостно утюжил и утюжил просторы края, оставляя после себя не только исковерканную природу, но и превращая в прах и небытие драгоценнейшие памятники истории: могильники, поселения, городища, жертвенные места, клады; овеянные легендами, эпосом и мифами болота, озера, реки, горы, могучие кедры, которые в духовной жизни лесных народов так же святы, как для христиан гроб Господень в Иерусалиме, храмы, монастыри, как для мусульман Мекка и самые выдающиеся мечети, медресе, и поныне освящающие дорогу жизни многим поколениям истинно верующих.

...Таких святых мест в Сибири очень много. Культовые места, места поклонения духам природы (озера, горы, отдельно стоящие скалы, прибрежные холмы, береговые мысы и другие подобные объекты) встречаются здесь очень часто. Для человека, воспитанного в европейских условиях, они не представляются ценными и вообще значимыми, скорее даже наоборот, вызывают неприязнь у верующих христиан, тем более, что русская православная церковь относилась к святилищам аборигенов достаточно враждебно. История предоставила нам в условиях Сибири, пожалуй, самый необыкновенный шанс: во встрече культур разного происхождения - сибирской, азиатской, европейской - возможность их органического сплава, возникновения неповторимого поля для творческой деятельности людей разных культурных миров»⁵. (Курсив наш – В.Р., А.Б.)

О необходимости формировать иное, чем в настоящее время отношения к культурному наследию региона свидетельствуют и такие суждения ученого: «...изучение традиционной культуры Сибири самым тесным образом увязано с сохранением ее наследия для будущих поколений...Одного сохранения культурного наследия недостаточно. Оно должно всесторонне исследоваться и бережно вводиться в современную культуру Сибири.

Отношение к Сибири как к колониальному региону, развитое в советское время, не было по сути своей новым: оно унаследовано еще со времен царской России. К сожалению, в последние годы оно все больше укрепляется в сознании несибирского населения и имеет тенденцию к дальнейшему распространению»⁶.

Он критически оценивает сложившиеся историографические стереотипы. «Среди множества разных причин, способствующих этому, надо назвать и устоявшуюся в отечественной историографии еще со времен дореволюционных идею о несомненно культуртрегерской роли России в присоединении Сибири. …Не правы те историки нашего отечества, которые отряды русских казаков XVI-XVII вв. называют первопроходцами. Эти отряды шли хорошо известными местному населению дорогами и путями, которые освоили уже в глубокой древности действительные первопроходцы из коренного сибирского населения. Они подарили человечеству освоенную, заселенную Сибирь. ...Коренные сибирские народы сделали ряд интересных и чрезвычайно полезных для человечества открытий. Эти особенности аборигенной культуры свидетельствуют о том, что она была не ниже и не хуже европейской, а просто другой, особенной, и именно этим она интересна и ценна.

Характеризуя современное состояние изучения региона, он выделяет основные проблемы, над которыми работают современные исследователи древней Сибири. Среди них - история конкретных исторических общностей Сибири на отдельных этапах для цельной картины исторического процесса сначала одной, а затем групп общностей больших и малых регионов. Заслуживает внимания и проблема места и роли отдельных исторических общностей в контексте сибирской и мировой истории, что дает основанием изучения своеобразия культурного облика отдельных групп сибирского населения⁷.

Особенности подходов и результаты научных исследований этнографов обстоятельно представлены в статье И.В.Захаровой и Н.А.Томилова⁸, «...сегодня не написана еще полная история этнографической науки Сибири. Поэтому изучение истории региональных этнографических центров Сибири представляется актуальным.
По их мнению, традиции этнографических исследований в Омске были прочными, они существовали с середины XIX в. «Подъем этнографической работы начинается с конца 1870-х гг., что было связано с возникновением в 1877 г. Западно-Сибирского отделения Русского географического общества. Впервые появился центр разносторонней работы по изучению природы, истории и населения края, включающего согласно программе отдела Западную Сибирь, Алтай, Казахстан. Общество стремилось объединить работу всей интеллигенции обширного края, интересующейся природой, историей и культурой населения»⁹.

Они выделяют вклад Н.М.Ядринцева, который был последователем русской исторической школы этнографии и считал необходимым не простое собирание этнографических данных, а исследование «постоянно совершающегося изменения инородческого быта под влиянием времени и культуры». «В 1880 г. была опубликована составленная Н.М.Ядринцевым «Программа для изучения народов Западной Сибири», распространение которой должно было положить начало широкому изучению коренного населения края. Прекрасным дополнением к ней явилась изданная тогда же программа Г.Н.Потанина «Несколько вопросов по изучению поверий, суеверных обычаев и обрядов у киргизов и сибирских татар», нацеливавшая на сбор сведений по фольклору и духовной культуре тюркоязычных народов - казахов и татар»¹⁰.

Отмечена и преемственность этой линии. «Традиции этнографических исследований в Омске сохранялись и в первые годы после Октябрьской революции. Преимущественно они сосредоточивались в Музее Западно-Сибирского отдела РГО, который в 1921 г. был переименован в государственный Западно-Сибирский краевой музей, а в 1923 г. окончательно отделился от Географического общества в самостоятельное учреждение».

Среди признаков изменений, происшедших к концу ХХ в. ученые выделяют создание этнографических научных и образовательных учреждений в Омске позволяет выделить новый этап в истории этнографии Омска, который начался в середине 1970-х гг. и продолжается до настоящего времени... Сегодня омские этнографы принимают участие в подготовке ряда разделов книг готовящейся в России к печати многотомной серии «Народы и культуры». Омичи приступили к изданию многотомной серии «Культура народов мира в этнографических собраниях российских музеев», ее первые книги вышли в 1986, 1990 и 1993 гг....Этнографы Омска участвуют в подготовке статей для энциклопедического справочника «Народы мира» (Россия), «Краткой северной энциклопедии»(Россия), «Энциклопедии мировых культур» (США).

Остановимся на перечне основных проблем, представляющих по мнению И.В.Захаровой и Н.А.Томилова первостепенное значение. «Научная работа омских этнографов проводится сегодня по следующим направлениям: 1) изучение хозяйства и культуры ряда народов и национальных групп (преимущественно казахов, сибирских татар, немцев, русских, украинцев); 2) исследование современных этнических процессов у народов Западной и Средней Сибири; 3) изучение методологии, теории и методики этнической истории, а также конкретно этнической истории населения Западно-Сибирской равнины...по историческим, антропологическим и этнографическим источникам; 4) история музейного дела в Сибири и проблемы этнографического музееведения; 5) конструирование этнографо-археологических комплексов с целью углубления изучения этнической и этнокультурной истории групп населения, образовавшихся позднее сибирских татар. Последнее (пятое) направление осуществляется путем интеграции методологических и методических основ двух наук и представляется нам особенно перспективным»¹¹.

Первую общую характеристику подходов к изучению культуры Сибири как культуры русского населения и результатов этой работы, достигнутых в советской историографии дал еще в 1968 г. А.Н.Копылов¹². Остановимся на его оценках. Так, в соответствии со сложившимися к тому времени трактовкам дореволюционной исторической науки автор писал: «...До Великой Октябрьской социалистической революции изучение культуры Сибири XVII-XVIII вв. находилось в зачаточном состоянии. Исследования по отдельным вопросам культуры края в виде очерков, сообщений и заметок, публиковавшиеся в различных дореволюционных изданиях, касались преимущественно частных вопросов истории народного образования, а также этюдов из истории иконописи, церковных библиотек, книжной торговли, издательского дела, церковного театра. В публицистике и литературных произведениях Сибирь по разным причинам часто изображалась как непроглядная глухомань, край дикости и невежества». Заметим, что Копылов не упоминает родиноведческие издания, например, книгу А.Н.Седельникова.

Далее он отмечал, что в советской историографии накоплен значительный материал и опыт изучения культурного прошлого нашей страны. Однако, по его мнению, в работах по истории русской культуры ее освещение базируется преимущественно (а в ряде разделов исключительно) на материале центральных областей страны. Такое положение обусловлено в первую очередь слабой изученностью сибирской истории, в частности, истории культуры русского населения Сибири.

В качестве особенностей региональной историографии он выделил большую работу проводившуюся по истории и истории культуры ранее угнетенных и отсталых коренных народов Сибири в национальных научно-исследовательских институтах (в Якутии, Бурятии, Хакасии, Туве и Горном Алтае), а также в Институте этнографии АН СССР. Согласно представлениям Копылова начало связывается с 1930 г., когда были опубликованы первые исследования по истории миссионерской деятельности русского духовенства и школьного образования у ясачного населения Сибири в XVIII—XIX вв.

По его мнению, самым крупным событием в изучении русской культуры дореволюционной Сибири был, безусловно, выход в свет в 1947 г. книги М. К. Азадовского «Очерки литературы и культуры Сибири» (вып. 1. Иркутск, 1947). Автор этой книги, наряду с характеристикой развития в Сибири литературы, первым из советских исследователей поставил вопрос об общем характере и уровне культурного развития Сибири в сравнении с европейской частью страны и сделал попытку дать общую характеристику культурной жизни края с выделением порайонной специфики (Иркутск, Тобольск), без углубления в детальное рассмотрение отдельных сторон культуры (образование, театр, живопись, архитектура н т. п.) и без привлечения архивных материалов¹³.

К этой характеристике следует добавить отсутствующие у Копылова детали. Нам они представляются принципиальными, т.к. отодвигают выделенную Копыловым веху – 1980 г. – к первой половине и даже началу 1920-х гг. Дело в том, что именно тогда сформировались родиноведческие подходы Азадовского, близкие к теории и методике «областных культурных гнезд». М.К. Азадовский являлся активным представителем культурно-исторического направления в сибирском краеведении 1920-х гг.

Вслед за опубликованием книги М. К. Азадовского в 1940-х — начале 1960-х гг. вышла серия работ, посвященных изучению отдельных сторон культурного прошлого Сибири. С исследованиями по истории народного образования выступили Ф. Ф. Шамахов, В. И. Андреев, Д. Г. Жолуде, С. Ф. Евсеев, А. В. Смолин, А. Кодкин.

А.Н. Копылов отметил, что значительное количество работ опубликовано по отдельным вопросам театрального и литературного творчества сибиряков, характеристике их читательских интересов и развитию библиотечного дела. В 1950—1953 гг. с двумя большими монографиями о русском народном зодчестве в Сибири выступил Е. А. Ащепков. Автор рассматривает в основном памятники русской архитектуры Сибири конца XVIII в. и более поздних периодов. Вместе с тем он дает характеристику общей линии смены архитектурных стилей, планировки и застройки городов и деревень, специфических черт развития русского зодчества Сибири. Вслед за этим появляются ряд работ по истории архитектуры Сибири с конкретным анализом отдельных ее исторических этапов в том или ином районе Сибири, а также о творчестве местных зодчих.

Наиболее важными из них по обилию историко-культурного материала для периода освоения Сибири русскими в XVII—XVIII вв. Копылов считает, работы М.K. Одинцовой, В.И. Кочедамова, Б.И. Оглы и М.A. Юдина. Из других исследований Копылов отметил очерки о блестящей плеяде технической интеллигенции Алтая Н.Я. Савельева и книги Н. Камбалова. В 1965 г. вышли две монографии, посвященные С.У. Ремезову, в 1966 г. — книга о Ф.И. Соймонове.

К недостаткам этого исследовательского периода Копылов отнес то, что большинство перечисленных исследований в лучшем случае содержит материал о культуре Сибири с начала XVIII в., чаще—со второй половины XVIII в. .Редким исключением в этом плане являются работы Е. К. Ромодановской (о круге чтения сибиряков), М. К. Одинцовой (о деревянном зодчестве Восточной Сибири), Е. И. Дергачевой-Скоп и Л. А. Гольденберга (о С. У. Ремезове), в которых рассматриваются вопросы культуры русского населения Сибири XVII в.¹⁴

Сам А.Н.Копылов предлагает изучать культуру русского населения Сибири, в первую очередь решая две задачи: 1) нарисовать конкретно-историческую картину развития русской культуры в одной из крупных и важных составных частей страны и 2) выявить специфические черты культурного процесса на данной территории»¹⁵. Особенности изучения культуры Советской Сибири можно представить по специальным историографическим сборникам¹⁶. Этот подход именуется обычно «социальным» и одновременно «отраслевым».

Происшедшие за последние 10-15 лет изменения в сибирской историографии культуры можно охарактеризовать следующим образом¹⁷. В первой половине 1990-х гг. по-прежнему дополнительную сложность в анализ истории культуры вносит сохранение «отраслевого» подхода. При культурно-историческом ракурсе мы объединяем работы по истории культуры Сибири, написанные в соответствии со сложившейся историографической моделью, а также исследования по истории литературы, искусства, архитектуры, театра и т.д., дополняющие характеристику историко-культурной динамики в регионе и вписывающиеся в группу «культурологических». В последнем случае мы исходим из понимания культурологии как интегрирующего познания окружающего нас мира культуры, его социокультурной динамики, складывавшейся во времени и в пространстве. Такой взгляд требует концентрации и координации усилий узких специалистов.

Первой характерной чертой современного историографического контекста является обращение к теоретико-методологическому опыту отечественной и зарубежной гуманитарной мысли. При этом в поиске методов и методик изучения феноменов культуры XX в. вскрываются богатейшие пласты изъятого в 1930-е гг. и невостребованного до сих пор научного наследия.

Второй признак - многочисленные попытки исследователей, в том числе сибирских, осмыслить концепции крупнейших отечественных философов. Подчеркнем, что в этих рамках наметился интерес к изучению провинциальной интеллигенции как отдельного и специфического объекта, к выяснению ее роли в системе региональной культуры. Было отмечено и своеобразие сибирской культуры, состоящее в слиянии потоков, шедших из «центра», с местными культурными традициями, что приводило к формированию особого пласта культуры. На уровне специализированных - «отраслевых» - исследований обозначились подступы к выявлению конкретно-исторического своеобразия «местной культуры» с учетом ее полифункциональности. В этом нам видится третье изменение в современной ситуации с изучением отечественной культуры. Подобные работы в сибирском регионе ведутся филологами, анализирующими признаки региональной истории литературы, литературно-критической и эстетической мысли; основные научные коллективы находятся в Кемерово, Новосибирске, Иркутске. Над своими аспектами регионального варианта художественной культуры активно работают искусствоведы Барнаула, Новосибирска Омска. Наметилось сотрудничество архитекторов, историков и краеведов, включая совместную выставочную деятельность как отражение результатов исследования.

Интересующий нас ракурс прослеживается в изучении истории архитектуры и градостроительства Сибири.

Томск - кружево

Омск - Торговая фирма. 1917 г.

Томск - кружево

Новосибирск - деревянная резьба

Барнаул - Здание краевого комитета КПСС

Омск

Кемерово - общий вид

Здесь выделяются коллективы Томска, Новосибирска, Барнаула, отдельные ученые Омска. Эта линия сближения историков и «отраслевых» специалистов проявилась специализированных конференционных формах 1990-х гг., например, «Искусствоведческие чтения» в Омске; в проведении регулярных проблемно-тематических всероссийских встреч в Омске «Культура и интеллигенция России».

Особый и многообещающий признак – «переход к интенсивному изучению «местной культуры» в локальных версиях, с использованием краеведческих форм, но укрепленных обновленным теоретико-методологическим инструментарием. К середине 1990-х гг. этот процесс заметно активизировался. Практически в каждой области и крае издаются альманахи, журналы, сборники. Вновь фиксируем передовые позиции Барнаула, Омска, Кемерово, Иркутска, последнее время выдвинулись Томск и Новосибирск. Структура изданий разнообразна, однако видны попытки отойти от упрощенных моделей, обратиться к Духу Места, к теме подвижничества, поставить в центр фигуру краеведа как особого типа культурного работника. На наш взгляд, именно в этих локальных опытах наиболее заметна тенденция к реальной интеграции научных сил. Стала очевидной перспективность такой исследовательской модели для изучения отечественной культуры как истории развития культуры российской провинции»¹⁸.

По мнению другого современного сибирского исследователя – Д.Я. Резуна, более пристального внимания ждет и проблема изучения городской культуры. Отметим, что Д.Я.Резун является одним из соавторов книги о строительстве сибирских городов и их культурном значении от XVII в. до 1980-х гг..¹⁹ В настоящее время он считает, что здесь и в подходах к этой проблематике превалировал классовый подход, когда мы всю культуру четко делили на культуру эксплуататоров и эксплуатируемых. «Думается, что сегодня мы уже достаточно глубоко проработали такой подход и следует теперь обратить внимание на взаимовлияние различных пластов городской культуры. Семьдесят лет «советского» периода продемонстрировали, что мы по сути дела нивелировали городскую культуру, привели ее, образно выражаясь, к одному знаменателю, когда между различными слоями населения не существует особо заметных и разнообразных отличий»²⁰.

Он указывает, что городская среда как таковая, отличающаяся своей социальной организованностью от сельской, неизбежно связана с разнообразными формами и проявлениями массовой культуры. Примечательно суждение Д.Я.Резуна, что городская культура как историческая категория есть консенсус разных уровней культурных ценностей и навыков, отражающих определенные эстетические и материальные потребности различных слоев населения, в пределах чего существует возможность движения вверх и вниз. На его взгляд, нужно различать следующие уровни, пласты городской культуры: элитарная, связанная с жизнедеятельностью высших по своему образованию и должностным функциям слоям населения (дворянство, чиновничество и т.д.); «обменно-интеллигентная», отражающая функции разных слоев населения, связанных с обменом и передачей технологических, финансовых и морально-культурных ценностей; «массовая», в рамках которой жила и мыслила основная категория городских мещан и разночинцев; «маргинальная» культура, связанная в первую очередь с различными маргинальными и люмпенизированными слоями горожан, не имеющих четко оформленной своей социальной ниши²¹.

Подчеркнем, что такая точка зрения ученого, занимающегося исследованием ранних этапов городской культуры региона, близка и нам. На материале ХХ в., особенно советской эпохи прослеживаются все обозначенные уровни. Естественно, что необходимо корректировать их содержание, в том числе и важно учитывать влияние идеологического фактора на наполнение каждой из форм. Д.Я.Резун указывает на определенные наработки в сибирской исторической урбанистике имеются, приводя в качестве примера интересное исследование А.Н.Копылова по истории культуры по истории культуры Сибири XVII - первой половины XIX вв. К числу проблем он относит еще очень недостаточно изучено взаимодействие различных пластов городской культуры, их специфические черты и конкретные формы взаимовлияния.

Изучением культуры региона в рамках социального подхода занимался и продолжает исследования коллектив историков культуры и культурного строительства в советской Сибири под руководством В.Л. Соскина и С.А.Красильникова. Это нашло отражение в разработке блока по изучению культурного потенциала региона в комплексной программе «Исторический опыт изучения и освоения Сибири» (1987-1991) и в большом количестве публикаций по истории науки и культуры в Сибири ХХ в..²² Культура Сибири широко представлена в научно-популярной литературе и краеведческих изданиях музеев Тюмени, Тобольска, Омска, Кемерово и других городов.

Кемерово - филармония

Все упомянутое свидетельствует об активизации интереса к проблемам историко-культурного наследия Западной Сибири и социокультурным процессам в регионе. Один из самых последних примеров продвижения к новой модели изучения культуры региона – появление специального журнала «Культурологические исследования в Сибири»²³. Другое свидетельство потребности в обновлении исследовательских усилий – состоявшееся в феврале 2000 г. в Новосибирске обсуждения проекта коллективного труда по истории культуры Сибири, одним из признаков которого предлагается схожая с нашим замыслом линия преемственности от древности к современности.

Параграф 2

Вопросы и задания