§3. Роль государственных чиновников и купечества в укреплении культурного потенциала Западной Сибири.

К числу наиболее значительных факторов стимулирующих изменения в культуре региона в ХIХ в. и их направленность относится деятельность государственных чиновников и предпринимателей «во благо культуры». Обратимся к появившимся в недавних сибирских публикациях обобщенным характеристикам участия чиновников в культурной жизни региона. Они даны, например, в монографии А.В. Ремнева¹. Приведем некоторые из его оценок. «Привлек в Тобольскую губернию новых людей и губернатор В.А.Арцимович. Свое служебное кредо он формулировал следующим образом: «Люди с университетским образованием в провинции редки, а они нужны мне, необходимы делу; я ищу их с огнем, потому что они, во-первых, молоды, чисты душой, не испорчены жизнью и существующими служебными порядками, а во-вторых, что не менее важно для дела, независимы от среды, в которой придется им работать».

Исследователь обращает внимание на то, что к началу XX в. удалось существенно увеличить долю местных уроженцев в составе сибирского чиновничества. «Так, по данным 1908 г. местные уроженцы среди чиновников Тобольской губернии составляли - 46%, Томской - 30%, Енисейской - 41%, Иркутской - 34% и Забайкальской области - 42%. В среднем это составляло - 38,6%. К этому следует прибавить еще и около 5% выходцев из других привилегированных местностей, среди которых, в основном, были также сибиряки. Впрочем, качественный состав приезжих чиновников зачастую был ниже всякой критики. По отзыву одного из западно-сибирских генерал-губернаторов (видимо, Н.Г. Казнакова. - А.Р.), ...в Сибирь отправлялись люди, не нашедшие себе применения в Европейской России по своим деловым качествам, а также те, которые стремились поправить свое материальное положение за счет пособий и выгод сибирской службы».

А.В.Ремнев приводит примечательные оценки современников, которые сравнивали службу в Сибири с почтовой станцией, где проезжающие надолго не задерживаются, а чиновников - с кочевниками. Один из иностранцев, познакомившись с Сибирью, также заметил: «Весь край - это какой-то огромный постоялый двор, почтовая станция, на которой звонят одновременно колокольчики прибывающих и отбывающих троек, ведутся отрывочные перекрестные разговоры, наскоро составляются мнения и так же скоро отбрасываются как негодные, даже без проверки, а лишь потому, что случайный голос оказался громче других». Он подчеркивает, что «приезжее чиновничество получило от сибиряков прозвища «навозных», «гамадрилов», «двадцатников», т.е. людей, получающих жалованье по двадцатым числам месяца... Купцы, не без успеха издавна соперничавшие с чиновниками, именовали их «голоколенцами», чувствуя свое материальное превосходство»².

В тесной связи с обозначенной проблематикой находится, по мнению ученого, причина появления в региона университета. «Генерал-адъютант Н.Н.Анненков, ревизовавший Западную Сибирь в 1851 г., отметил в очередной раз низкий образовательный уровень местного чиновничества и поставил вопрос о высшем образовании в Сибири в тесную зависимость от увеличения численности дворян в крае. Нравственно-политический облик основного сибирского населения - крестьянства - вызывал опасения у правительства».

Новый этап в истории университетского вопроса в Сибири начинается в 60-е гг. XIX в. Университетская тема выходит на страницы газет и журналов, становится проблемой большого общественного звучания, занимает видное место в областнической программе.

Университетский вопрос в Сибири удалось сдвинуть с мертвой точки только в 1875 г. новому западносибирскому генерал-губернатору Н.Г. Казнакову, который сумел привлечь к сотрудничеству знающих Сибирь людей. Одним из ближайших помощников Н.Г.Казнакова стал только что вернувшийся из архангельской ссылки идеолог сибирского областничества Н.М. Ядринцев³. Для Н.Г. Казнакова подготовка чиновников, врачей и учителей в самой Сибири явилась решающим аргументом в пользу университета. Отток молодой сибирской интеллигенции из края не мог не беспокоить генерал-губернатора, и он был готов допустить в разумных пределах сибирский «патриотизм».

Несмотря на то, что открытие университета в 1888 г. в Томске с единственным медицинским факультетом (юридический появился лишь через десять лет) не могло снять кадровую проблему сибирских государственных учреждений, А.В. Ремнев сделал вывод о постепенном изменении ситуации.

Так, «постепенно улучшался состав чиновничества, чему способствовала прежде всего общая ситуация с образованием в стране и то, что Сибирь постепенно меняла свой облик, сближаясь с Европейской Россией, благодаря усовершенствованию коммуникаций, появлению телеграфа, железной дороги, развитию пароходства и т.п. На протяжении всего XIX в. Сибирь испытывала острый дефицит интеллектуальных сил, хронически не хватало врачей, учителей, образованных чиновников. Перед сибирской администрацией в условиях слабости общественной инициативы, отсутствия значительного слоя просвещенного дворянства и разночинцев вне службы стояли не только задачи управления, но изучения и освоения огромного зауральского региона. Задачи управления требовали лучшей информированности о крае. Не случайно появление в Сибири первых крупных научно-исследовательских организаций как отделы Русского географического общества связано с именами Н.Н.Муравьева-Амурского и Н.Г.Казнакова. По мнению А.В.Ремнева, во многом благодаря чиновникам в Сибири распространялись культурные новшества. По вкладу в развитие сибирской культуры чиновничество вполне может поспорить и с купечеством, и с политическими ссыльными»⁴. К приведенным оценкам можно присоединить результаты исследований П.П.Вибе, очерки о томских предпринимателях (см раздел III).