§28. Студентка Томского университета 1920-1930-х гг. - Валентина Викторовна Петухова.
В университете было шумно, весело. В городе не хватало бумаги. Студенческие зачетные книжки были самодельными. В аудиториях стоял страшный холод, мы сидели в шапках, шубах. Дуя на пальцы, записывали лекции. За посещением занятий никто не следил. Я добросовестно ходила на все лекции и однажды попала в такое положение. Прихожу в аудиторию — никого нет. Звонок прозвенел, а я все одна.
Что же это такое?! Входит преподаватель и... начинает читать лекцию. Я в ужасе, ведь в аудитории нахожусь я одна! А он прочитал всю лекцию от начала до конца и ушел. Мне потом объяснили, что ректорат обязал преподавателей проводить занятия даже если присутствует один студент.
До сих пор прекрасно помню своих преподавателей. Профессор Гессен читал нам логику и психологию. При первой встрече пас поразила его наружность. Это был маленький человечек, очень темпераментно и горячо проведший с нами беседу, в которой предупреждал: «Дорогие мои! Помните, что университет—это еще не все. Можно окончить два факультета и не быть культурным человеком, а можно вообще ничего не кончать и быть им. Для этого надо очень много и тщательно вглядываться в жизнь, изучать ее и много работать над собой».
Читал нам лекции и М. К. Азадовский, позже известный ученый. Юрек преподавал нам английский язык. Помню профессора Богаевского, читавшего лекции по истории искусств. Когда в 1960 г. я ездила в Западную Европу, бродила по Риму, многое мне было уже знакомо. Отличным педагогом была Наумова-Широких, преподававшая историю церкви. Но это не был закон божий, как в гимназии. С церковью тесно связано начало всех искусств. Я стала понимать, что такое Рублев, Леонардо да Винчи. Горячая увлеченность отличала моих педагогов.
А мы сами! Никого не приходилось упрашивать, все рвались что-то делать, горели. Мы, студенты, снабжали «город дровами. А меня от этого освобождали, заставляли выступать с концертной бригадой (все знали, что я училась еще и в театральной студии). По просьбе моих товарищей я исполняла на концертах их стихи, но мне гораздо больше правилось работать над стихами Верхарна, Блока, Маяковского, Демьяна Бедного.
В 1921 г. я встретилась с А. Э. Рошковским на вступительном экзамене в театральную студию, руководителем которой он являлся. Это был человек большой энергии, которой он умел заражать студийцев. Во время творческой работы Рошковский заставлял пас забыть про .голод, холод, забыть про все. Он был сторонником метода К. С. Станиславского и старался следовать ему во всем. От нас требовал безукоризненного выполнения всех заданий, дисциплинированности, участия в общественной жизни.
... студийцы участвовали в так называемых «массовых действиях», например на тему «Стенька Разин». На улицах, к удивлению прохожих, двигалась целая толпа соответственно загримированных и одетых участников уличной постановки. Пройдя через весь город, она подходила к реке Томи там, где ее берега образуют нечто вроде котловины. Холмистые берега реки давали возможность зрителям расположиться на природном амфитеатре. Играет оркестр. Проигрывается все, о чем поется в песне «Из-за острова па стрежень». Спускает Стелька на воду баркас. Развертывается захватывающее действие. Наконец, бросает Степан княжну в воду! Княжну, конечно, подхватывали, не давали ей утонуть, но зрители этого не видели. Запомнилась мне также массовая инсценировка «Капитала». Я—Юность, иду рука об руку с Идеей. Легкие красивые материи окутывают ее фигуру. Мы осторожно шагаем около павших за счастье людей. Вдали рушатся замки капитала. Зрительный зал, наполненный солдатами, студентами, матросами, шумно встает с мест и приветствует гибель капитала. Никогда не забыть это единение зрительного зала с актерами.
Кончились 20-е гг., моего мужа Ю. Н. Петухова перевели в Новосибирск. Сюда со всех городов съехались специалисты. Квартир по хватало, и вся эта масса людей ютилась по маленьким частным комнаткам. Облисполком оплачивал их жилье. Через год уже были построены обещанные квартиры и наша семья въехала в дом на улице им. Урицкого. Осенью 1930 г. вакансий в театрах уже не было и меня пригласили на радио для участия в передачах «Театр у микрофона». Здесь я встретилась с интересными людьми— актерами новосибирских театров и радио В. П. Редлих, С. С. Бирюковым, Н. М. Коростыневым и другими, закладывавшими фундамент «сибирского МХАТа» (так впоследствии называли театр «Красный факел»). Главным режиссером радио был Н. М. Коростынев. За исполнение сказки «Зимовка зверей» я получила благодарность от С. Пиддема, тогдашнего директора Новосибирского радио.
В 1935 г. моего мужа перевели в Красноярск, где я также поступила работать на радио уже в качестве режиссера. Я приглашала лучших актеров театра участвовать в своих постановках. И вот ведущий драматический актер вынужден идти в зоопарк и слушать рев льва, чтобы потом воспроизвести его в детской радиопостановке.
В 1937 г. моя семья снова в Новосибирске. В этом году я приняла руководство театральной студией в Доме художественного воспитания детей (ДХВД).
...В ДХВД занимались подростки с восьмого по десятый класс, у которых кроме театра была в первую очередь школа. Несколько раз в неделю на втором этаже нынешнего ТЮЗа проходили репетиции. Я и сейчас, почти 40 лет спустя, помню всех кружковцев по имени: Инна Макарова, Женя Несмелов, Нина Мамаева, Павел Гуляйкин, Ваня Кеда, Люба Лунева, Дима Мелик, Леня Чевашов... Здесь был их дом, сюда тянуло их, как магнитом. Здесь они по-настоящему были счастливы! Почти через 20 лет заслуженная артистка РСФСР И. Мамаева в своей статье «Актерское счастье»1 с радостью вспоминала о тех годах в Сибири.
| Параграф 27 | Параграф 29 |